— Сто лет не едал базарной сметаны, — сказал он. — А жизнь проходит. И никому не ведомо, сколько нам отмерено.
— Вот за это давай и выпьем, — выставил стопку Артур. — Чтобы отмерено было много.
Ром был почти черный и имел парфюмерный привкус. Шайтан уже не помнил, когда в последний раз пробовал дешевое спиртное. Наверное, еще лет восемь назад, во время последней отсидки. Там гнали самогон в столярном цеху, используя в качестве сырья что попало, вплоть до клея и зубной пасты.
— Неплохой ром, — пробормотал он, отдышавшись. — Но я вас в следующий раз настоящим угощу, когда откроем кафе. Или на ресторан размахнемся?
— Бизнес-план нужен, — сказала Татьяна. — И смета. Я составлю.
От выпитого ее лицо и шея сделались ярко-красными, точно ошпаренными. Артур погладил тараторящую дочурку по волосам и наполнил стаканчики.
— За успех нашего безнадежного мероприятия, — провозгласил он, отсалютовав своим стаканчиком.
— Ты не налегай, ты кушай, — тихо сказала ему Татьяна. — Еще гулять собирались, не забывай.
— Я ничего не забываю, да, Майка? Отец, как тебе борщец? Татьяна на борщах помешана просто.
— Я вижу, тебе уже хватит, — произнесла она многозначительно.
— Шучу, — подмигнул Артур. — Борщи у тебя просто замечательные, Танюшка.
В подтверждение своих слов, он заработал ложкой с такой скоростью, что только оранжевые брызги полетели от капусты, падающей обратно в тарелку. Шайтан старался есть чинно и аккуратно. Он приканчивал свою порцию, когда в его кармане заиграл мобильник.
Артур и Татьяна выжидающе уставились на него. Он улыбнулся и махнул рукой:
— Не обращайте внимания. Абонент недоступен.
— Ты обещал выбросить телефон, папа, — напомнил Артур.
— Выброшу, — пообещал Шайтан, взглянув на номер звонившего. — Там фотографии, контакты. Нужно сначала сохранить.
— Можно на моем компьютере, — предложила красная как рак Татьяна. — Места свободного полно. Есть даже флешка отдельная.
— Спасибо, — улыбнулся Шайтан. — Лучше я куплю другую трубу и туда все сброшу.
Его губы растягивались, как резиновые. Душа была полна тревоги. Уезжая, он строго-настрого предупредил братву, чтобы его не беспокоили ни по пустякам, ни по серьезным вопросам. Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы его потревожил директор охранной фирмы «Марс».
Он выпил рому, не почувствовав вкуса, и принялся заедать салатом из огурцов с помидорами. Телефон не унимался. Шайтан чувствовал себя так, словно у него в кармане лежала граната с вырванной чекой.
— Придется ответить, — сказал он извиняющимся тоном.
— Дедусь! — позвала Майечка. — Поиграй со мной.
— Сейчас, — пообещал Шайтан рассеянно.
— Отец, — окликнул его Артур, не поднимая головы. — Значит, ты мне соврал?
Татьяна вскочила с места и принялась собирать посуду с таким звоном и лязганьем, что, казалось, в кухне происходит настоящее Ледовое побоище.
«Щенок, — подумал Шайтан о сыне с внезапной злобой. — Завел себе сучку, и тявкают оба. Как там в фильме? Собака лаяла на дядю фраера. Им бы только кафешку свою открыть, а дальше трава не расти. Думают, так просто соскочить с темы? Поставят на ножи или железом нафаршируют, вот и весь семейный бизнес. Бараны безмозглые».
Шайтан вперил свирепый взгляд в сына:
— Хочешь сказать, что теперь ты будешь решать, говорить мне по телефону или нет?
— Ничего я не хочу сказать, понял? Вообще ничего не хочу!
Услышав резкий голос папы, Майечка разрыдалась. Татьяна подхватила ее и бегом вынесла из кухни.
Шайтан стоял, глядя на Артура, который наливал себе полный стакан рома. Бесхребетный, ни на что не годный лох. Вместо того чтобы попроситься в настоящее дело, мечтает кормить тортиками таких же лохов, как он сам. В камере у таких место возле параши. Да и по жизни они всегда среди обиженных. Что у Шайтана общего с этим ходячим недоразумением? Только то, что он однажды вставил мамашке Артура? На том родство и заканчивается. Потому что ничего общего у них нет.
Шайтан вышел в коридор. Татьяна, услышав его приближение, тоже вышла, загородив прикрытую дверь.
— Хочу с Майечкой попрощаться, — буркнул Шайтан.
В руке его надрывался мобильник.
— Ни к чему это, — отрезала невестка. — Она не желает вас видеть. Плачет. Ступайте, откуда пришли.
— И больше не смей мне звонить! — выкрикнул Артур срывающимся голосом.
Гаденыш, пользуясь моментом, успел вылакать все свое дешевое пойло и теперь мнил себя невозможно крутым. Шайтан схватил его за нижнюю губу, притянул к себе и оттолкнул с такой силой, что Артур с грохотом исчез в кухне. Детский плач за дверью сделался громче.
«Сюда мне больше ходу нет, — отчетливо понял Шайтан. — Надо рвать, по живому рвать, чтобы больше не подмывало вернуться. Нечего мне здесь делать».
Он посмотрел на самозабвенно орущую Татьяну и сделал то, что давно хотел сделать: взял ее обеими руками за сиськи и сдавил с такой силой, что она лишилась голоса.
— Заткнись, коза драная, — сказал ей Шайтан с чувством. — Не разевай на меня пасть, а то заткну однажды по самые гланды.
Татьяна застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами. Она была уже не красная, а совершенно белая, с голубоватым отливом от всех вен и жилок, проступивших под кожей.
С чувством выполненного долга Шайтан покинул квартиру, вернуться в которую ему было не суждено. Идя по улице, он ответил наконец на звонок и, выслушав сбивчивое сообщение, ускорил шаги. Нужно было возвращаться в Темногорск как можно скорее. Четверых охранников «Марса» завалили — завалили среди бела дня, как кроликов. Но это было не все. При налете присутствовала складская шлюха, и она слышала, как киллер отзванивался какому-то полковнику, чтобы доложить о выполнении задания.
Неужто Хромов? Решил воспользоваться отсутствием Шайтана в городе и совершить передел? Или же просто напакостил по-мелкому, желая вывести партнера из равновесия? Похоже на то. Это ответ Хромова на предложение выйти со стволами за бугор. Мол, сиди, братуха, тихо, не рыпайся.
Все это предстояло выяснить в ближайшее время. И принять соответствующие меры.
Глава двадцать седьмая
Ночь без милости
Когда Шайтан побывал на складе и лично допросил девку охранников, он не сдержался и набрал номер Хромова.
Был поздний вечер, плавно переходящий в летнюю ночь. Духота помаленьку спадала, хотя от стен и тротуаров все еще полыхало жаром, как от раскаленной духовки. Шайтан стоял возле своей машины, оставив быков внутри, чтобы не слушали разговор. Двигатель велел выключить, стекла — поднять. Мысль о том, как сейчас потеют и парятся охранники, лишенные возможности охладиться кондиционером, приносила Шайтану небольшое облегчение. Это помогало справиться с гневом, распирающим изнутри, подобно пару в чайнике, закипевшем на огне.
