Да и вообще я не сделал ничего противозаконного, успокаивал себя Андрей. Играл в карты на деньги, да, но это не запрещено. Помог раненому. К нападению на микроавтобус не имею никакого отношения. Ударил санитара — было такое дело, но оно лишь на мелкое хулиганство тянет. Скажу, что принял парней за грабителей, они ведь дубинками размахивали. А уехал из больницы, потому, что понятия не имел о необходимости зарегистрироваться. Правда, меня предупреждали. Допустим. А я не услышал. И что с того? Посадят меня за это, что ли?
Голос разума звучал рассудительно и веско, но спокойствие не наступало. Андрей Разин был далеко не наивный юноша и вырос он не где-нибудь в Бельгии или Швейцарии. Он очень хорошо представлял себе, что значит объясняться со здешней полицией или, не приведи господь, с криминалитетом. Эти так просто не отвяжутся. От полиции, в лучшем случае, откупаться придется, а бандиты прессануть могут — и не только самого Андрея, а и родителей…
Мама! У нее ведь сегодня шестидесятилетие! Хороший ей подарочек приготовил любимый сын. Что скажет она, что скажет отец, если узнают, что Андрей замешан в каких-то темных делах и катается по ночам с проститутками из игрового притона? Даже подумать страшно.
Вспомнив про юбилей, Андрей засобирался на выход. Оделся он не как обычно, а в старые драные джинсы и несколько линялую футболку. Перед выходом из дома нацепил каплевидные шерифские очки, в ближайшей парикмахерской постригся непривычно коротко, в торговый центр отправился не на машине, а пешочком. Береженого бог бережет.
На входе в магазин его задержал звонок Николая.
— Как ты? — спросил он. — Ждать тебя сегодня?
— Завтра, — сказал Андрей. — Давай завтра, Коля. Сегодня у мамы день рождения, да еще дата круглая, так что сам понимаешь…
— Понимаю, — сказал Николай. — А вот Борис, он бы тебя вряд ли понял.
— Я приеду, Колька. Один день ничего не меняет. Завтра буду как штык.
— Ну-ну.
— Без балды. Хочешь, я у тебя на пару дней останусь? Если твои девчата будут не против. Как, кстати, малышка?
У Андрея вылетело из головы имя дочери друга, но тот сам пришел на помощь.
— Эльвира уже сидеть пытается. Позавчера отвезли ее к Светкиным родителям, они там неделю пробудут, а то и две.
— Ну вот! — обрадовался Андрей. — Завтра я тебе одиночество скрашу, слово даю. Продукты и напитки с меня.
Перспектива отсидеться у друга за городом ему понравилась. Самое время слинять из города, пока тут страсти улягутся.
Воодушевленный, он позвонил младшей сестренке и, проконсультировавшись с ней, купил тостер и миксер, о которых мама, оказывается, давно мечтала. В три часа дня Андрей с покупками и охапкой любимых маминых пионов вошел в знакомый с детства двор, где все было родным и милым, от трещин на асфальте до выщербленных ступеней в подъезде. Прозвучал мелодичный звонок, и Андрей окунулся в облако запахов восхитительной домашней кухни, по которой он, по правде говоря, скучал не меньше, чем по родителям.
Отец по случаю торжества надел белую сорочку с галстуком и темно-синие брюки от старого костюма, его белые волосы стояли торчком, лицо было выбрито так гладко, что блестело, как накремленное. Мама вышла в темно-фиолетовом платье, делавшем ее похожей на театральную актрису перед премьерой. Сестра Катя выглядела так, как выглядит любая красивая двадцатилетняя девушка, когда находится в хорошем настроении и не удручена какими-то своими молодежными проблемами. Волосы, собранные на макушке, лихо мотались туда-сюда при каждом повороте головы, а происходило это постоянно, так как Катя была девушкой бодрой и проворной, как белочка.
— Сегодня посидим по-семейному, — пояснила мама, пряча лицо в душистые пионы. — Родственников и друзей мы решили собрать в ресторане, завтра.
— Банкет на сорок персон, — отрапортовал отец. — Ты, Андрюша, тоже приходи, мы будем рады.
— Завтра я за город еду, — пояснил Андрей с чуть виноватой улыбкой. — Рыбалка, шашлыки. Давно обещал другу вырваться. Так что…
Он развел руками.
— И Катеньке тоже некогда, — вздохнула мама. — Все никак не определится со своими ухажерами.
— Мама!
— Что «мама»? Ты вчера во сколько домой явилась? Я не спала, я слышала.
— Два часа ноль пять минут, — уточнил отец. — Утра.
— Я взрослая, — упрямо произнесла Катя. — Что же мне, по вечерам с вами у телевизора сидеть?
— Ну уж прямо: у телевизора, — возразила мама. — Мы с папой и книжки читаем, и кроссворды разгадываем.
— Я ноутбук наконец освоил, — похвастался отец.
— В перерывах между передачами, — поддела Катя. — Или в рекламных паузах.
— Ладно, будет тебе! — осадила ее мама. — У меня, между прочим, праздник. Так что милости прошу к столу.
И застолье началось. Каких только блюд там не было! И буженина, и запеченная в ее жиру картошка, и селедочка, и огурчики, и грибочки, и всякая прочая вкуснятина, от которой оторваться было невозможно. Дамы пили кагор и ликеры, мужчины угощались армянским коньяком, который оказался не таким уж скверным на вкус, как Андрей опасался. Возможно, и настоящий. И обжигающе-крепкий.
Тосты постепенно иссякли, родители попытались плавно перевести беседу в политическое русло, но Катя решительно заявила:
— Ой, только про это не надо. Уже тошно от этих новостей! Каждый день жужжат, жужжат, а на самом деле ничего не происходит. Тот заявил, этот пообещал, те пригрозили. А по выходным, заметили, молчок? Потому что все эти говоруны отдыхают, и сообщать нечего. То слониху в зоопарке покажут, то счастливую тройню.
— А обзоры новостей? — возразил отец. — За неделю. Вдумчивые, обстоятельные. Мы с Любой не пропускаем.
— И о чем вам рассказывали в прошлое воскресенье? — поинтересовался Андрей, высасывая мякоть соленого помидора.
— Как о чем? — Отец наморщил лоб. — Кризис, инфляция.
— Израиль ракетный удар нанес, — подсказала мама. — И протесты были, не помню где.
— На вашу жизнь это как-то повлияло? — поддел Андрей.
Родители переглянулись.
— Все ясно, — печально произнесла мама. — Мы с тобой, Валера, старые, отсталые люди. Ничего не понимаем в жизни.
— Если человек не интересуется политикой, то политика интересуется им, — грозно провозгласил отец.
— Давайте за маму, — поспешил сменить тему Андрей. — За тебя, мамочка. Ты самая молодая, самая красивая и лучшая хозяйка на свете.
— Но не умная, — поджала она губы.
— Очень умная! — воскликнули Андрей и Катя в один голос.
Таким образом облачко недопонимания рассеялось, и домашний пирог был подан на стол под веселый гул голосов и перезвон посуды. Уминая сдобные ломти, делились воспоминаниями, шутили и строили планы как-нибудь собраться и махнуть вчетвером на Средиземное море. Но время приблизилось к пяти часам, и мама произнесла с вызовом:
