— Ну, кто ещё из вас считает себя воином? — хрипло спросил победитель. Он, похоже, и сам с трудом держался на ногах, хотя не был даже ранен. — Кто ещё хочет отведать копья старого Мхатью?
«Приём понятный, — мысленно улыбнулся Кирилл. — Правильный, надо сказать, приём: если желающих не найдётся, то этот мавчувен будет считаться как бы победителем всех присутствующих. Никто ему своё имущество, конечно, не отдаст, да и в живых вряд ли оставят, но как потом смотреть в глаза друг другу?! Рассказ о таком позоре, украшенный придуманными подробностями и правдивым «списком» имён, много лет будет кочевать по тундре и побережью! Договориться о молчании нечего и пытаться — таучины не умеют хранить тайн. Ну, а если выйдет новый противник, то мавчувен, едва начав поединок, может потребовать перерыва для поправки здоровья — на час или, скажем, на неделю».
— Чаяк! — раздались голоса. — Чаяк, где ты?
Тот уже вышагивал к полю боя с копьём в руках — величественно и гордо, как будто мечтал об этом всю предыдущую жизнь. Зрители с готовностью расступились, пропуская нового участника.
— А-а-а, это ты, старый хорёк... — презрительно протянул купец и воин, словно только сейчас разглядел, с кем имеет дело. — Ты готов, наконец, умереть? Пора закончить наш спор!
— Ты ничего не перепутал, выкидыш росомахи? — в тон ему вопросил победитель. — Я-то готов, а вот ты всё никак не соберёшься!
— Пора повидаться с предками — тебе и твоему щенку! — указал Чаяк на молодого мавчувена.
— Ты за сына моего не волнуйся, — усмехнулся воин. — Я сам давно уже с ним не справляюсь!
— Обучил, значит, гадёныша! — прорычал таучин, принимая боевую стойку. — Ну, держись!
«Не верю! — подумал Кирилл. — Опять не верю. Или я плохо Чаяка знаю?!»
Часто-часто застучали друг о друга сухие деревяшки, словно это были не тяжёлые копья, а лёгкие шпаги. Почти неуловимый глазом стремительный танец — пять секунд, десять...
— Хех! — Круговым движением таучин отбросил оружие противника в сторону, а сам прянул назад и остановился, приняв соответствующую позу. — Я вижу, что ты устал, Мхатью! В твои годы надо сидеть в пологе!
— Сражайся, безухий заяц! — не сразу справился с дыханием противник. — Ты опять струсил?!
Насколько Кирилл успел разобраться в местной боевой этике, в данной ситуации мавчувен был скорее не прав, чем наоборот: противник (то есть Чаяк) потребовал перерыва (не важно, с какой мотивировкой!), а он вроде как желает немедленного «продолжения банкета». Разве так поступают настоящие воины?! Ай-я-яй...
Последнее замечание Чаяк пропустил мимо ушей как недостойное внимания и продолжал вещать с важным видом:
— Только мне некогда ждать, пока у тебя перестанут дрожать руки! Мой лучший друг Кирь одержим Ньхутьяга, и я должен помочь ему свершить месть. Потом я приду и убью тебя, твоего сына и твою старую жену. Твоих оленей и твою дочь я заберу с собой. Она будет питаться отбросами, а во время пурги или в сильный мороз станет выносить сосуды с дерьмом из моего полога!
«Нет, ну каков мерзавец! — почти восхитился учёный. — И ёжику понятно, что драться с этим местным самородком он боится (похоже, уже пробовал!), а повернул дело так, что и не придерёшься! И меня приплёл, гад! Интересно, как мавчувен выкрутится?»
— О, да! — насмешливо сказал старик, усаживаясь на снег. — У тебя очень важное дело, которое нельзя откладывать. Боюсь только, что, пока ты будешь занят, предки призовут меня к себе, а мой сын успеет состариться. Неужели ты лишишь меня удовольствия видеть твой предсмертный танец? Я сам готов помочь твоему другу избавиться от Ньхутьяга, только согласись поскорее умереть!
«Изящный выпад! — оценил Кирилл. — Ну, Чаяк, твой ход!»
— Ты?! Помочь?! — притворно изумился таучин. — Да ты и представить не сможешь, кому нам надо отомстить!
— Где уж мне старому... — с не менее фальшивой скорбью вздохнул мавчувен. — А ты скажи — пусть все посмеются!
— Ну, смейся! — выпятил грудь таучин. — Наш кровный враг — главный менгит на этой реке. Его зовут «Атмана Сысакав»!
Пожилой, бесстрашный и, наверное, почти непобедимый мавчувенский воин сидел, расслабленно опустив плечи, и рассматривал снег перед собой. Едва отзвучали хвастливые слова, как что-то случилось и с ним, и с окружающим пространством. Тихо вскрикнула за спиной дочь, коротко простонал, стиснув зубы, сын.
Старик вздрогнул и медленно поднял голову.
Уставился в глаза Чаяка.
И оба замерли.
Зрители молчали, понимая, что происходит необычное.
— Ладно, — первым нарушил тишину Чаяк. Он отвёл взгляд и как-то смущённо покрутил головой, словно разминал шею. — Ладно, чего уж там...
Позже Кирилл сумел правильно сформулировать вопросы и получить на них внятные ответы, которые отчасти удовлетворили его любопытство. Мхатью в детстве был захвачен в плен таучинами и несколько лет провёл среди них. Потом, войдя в силу, он сбежал, похитив оленью упряжку. Парней, отправленных за ним в погоню, беглец убил — одного из засады, а другого одолел в рукопашной. До своих он добрался обмороженным и полуживым от голода. Там он не встретил тёплого приёма — родственники его погибли, а для остальных он стал почти таучином. Тем не менее парень выжил, но ему пришлось устраиваться в одиночку. Физически сильным он был от природы, а у таучинов позаимствовал бесстрашие, лёгкое отношение к смерти и кое-какие воинские навыки. А также чуждое соплеменникам сознание, что оленей надо иметь как можно больше. В общем, Мхатью обзавёлся семьёй и стал кочевать отдельно от всех — сам по себе — постепенно повышая своё благосостояние. Такое положение имело свои преимущества и недостатки: от желающих пограбить приходилось отбиваться в одиночку, но и не нужно было делиться с полуоседлыми соплеменниками во время их регулярных голодовок.
В правила первобытной «рыцарской чести» Кирилл решительно отказывался верить. Тем не менее они сработали: хозяйство Мхатью таучины не тронули — не убили, не угнали ни одного оленя, а маленькое стойбище обошли далеко стороной. На другой день отряд Чаяка сильно уменьшился — по одной-две упряжки воины разъехались в разные стороны. Данный факт вызвал у Кирилла очередной приступ раздражения — как-никак он был одним из предводителей, а никто ему ничего не сказал, разрешения не спросил и даже в известность не поставил! Мрачный, как грозовая туча, Чаяк добровольно ничего объяснять не хотел. Учёный немного поколебался и решил взять своего друга «за жабры».
— Это ты отправил людей?
— Я?! Ну, что ты...
— А куда они поехали? Почему!?
— Чтобы рассказать всем нашим...
— О чём?! О геройстве Мхатью?
— Если бы...
— Знаешь что? — взъярился Кирилл. — Хорош притворяться шлангом! Вот сядь, где стоишь, и объясняй — прямо сейчас! Или ты имеешь секреты от друга?!
