– Ты сам отдал меня ей, сам хотел, чтобы я заботился о своей тханья, а теперь требуешь отойти в сторону, когда ей нужна помощь. Ты определись, Владыка, что для тебя важнее!
Последние слова он прорычал, резко наклоняясь вперед.
Мужчины безотрывно смотрели друг другу в глаза, не шевелясь и не моргая, будто продолжали меряться силой. Стало тихо-тихо, появилось ощущение надвигающейся беды. Я зажмурилась, вжала голову в плечи в ожидании удара и даже дышать перестала. Но гром не грохнул, небо не разверзлось, и я позволила себе шумный вдох.
– Руку! – прозвучало властно. – Не открывай глаза.
Даже если бы хотела, не получилось бы. Глаза заплыли, превратившись в узкие щелочки, но и через них ничего было не рассмотреть, слезы мешали.
– Не бойся, – едва слышно прозвучал голос Леона. – Владыка знает, что делает.
Я протянула руку и охнула, когда что-то острое полоснуло по запястью. Острая боль - и осторожные губы, нежно обхватившие место разреза.
– Он пьет мою кровь! – заорала я в ужасе, пытаясь безуспешно выдернуть руку.
– Так надо, – ответил Леон.
Владыка громко и четко начал читать речитативом что-то непонятное, постепенно ускоряя ритм, и губы на руке стали настойчивее. Мамочки, я собираюсь замуж за пиявку. Бабушка не зря говорила, что дурная наследственность когда-нибудь проявится, вот он и наступил, этот прискорбный момент, из всех возможных вариантов я выбрала кровососа!
Рядом сдавленно хрюкнул лорд Орзо. А меня несколько раз лизнули в месте пореза, и боль прошла. Под тихий смешок я выдернула руку, провела по ней кончиками пальцев. Гладкая кожа, словно ничего и не было.
– Пей! – К моим губам притронулись холодным металлом.
Осторожно, чтобы не причинить боль, но требовательно, чтобы у меня даже мысли не возникло отказаться.
Голос Владыки уже грохотал, а я почувствовала, что начинаю задыхаться. Если делать глоток, то сейчас, потом могу не успеть. Глубоко вдохнула ртом и решительно глотнула кисловатую жидкость.
Вино? Ура! Я радостно выхлебала все до последней капли и даже от добавки не отказалась бы, но мне ее никто не дал. Вместо этого почувствовала, как Захар подхватывает меня на руки и куда-то несет.
– … и связь ваша будет вечной! – закончил Владыка и громко приказал: – Лекаря, немедленно! Опоздает, с живого шкуру спущу!
И я ему поверила, этот спустит.
– Тханья, открой глазки, – иронично потребовали у меня спустя десять минут после общения с целителем. – Посмотри на меня, и, может быть, закончим ритуал?
Я тут же распахнула глаза, сталкиваясь взглядом с черной бездной.
– Мы не закончили?
– В идеале нужно заняться сексом на ритуальном алтаре, – серьезно произнес Захар и моментально увернулся от оплеухи, которой я собралась его наградить. – Женщина, ты совсем шуток не понимаешь? Но признаю, ритуал прошел незабываемо.
– Еще бы! – Я надулась. Мог бы и не напоминать! – Теперь мучайся от осознания, что ты навечно связан с уродиной.
Обидно стало до слез. Мне казалось, что ритуал - это важно. Красиво и торжественно, это даже важнее, чем свадьба, а… вышло то, что вышло. Безобразие какое-то!
Прохладные руки обхватили мои щеки и подняли лицо.
– Дар… – Захар осторожно поцеловал меня в нос. – Никогда не смей так о себе думать. Даже с аллергией ты была прекрасна. Экзотическая такая… забавная… – Он поцеловал меня в губы и улыбнулся своей коварной улыбочкой, я сразу же почувствовала какой-то подвох. – После ритуала избранный дарит своей тханья подарок…
– Не надо мне ничего, – поспешила отказаться от чести такой.
Хватит с меня подарков!
– Ты ведь желала вернуть своего бывшего, – недоуменно скривился мой нынешний. – Я только одно понять не могу, ты его до сих пор хочешь?
После того, как я попробовала лорда-инквизитора? Даже если бы до сегодняшней ночи у меня были какие-то сомнения, то они рассеялись, как дым на ветру. Но этого я Захару, конечно, не скажу. Я завела руку за спину и показала Орзо кулак.
– Захар, понимаешь, я испытываю к Костику такие же чувства, как… ну вот как к хомячку, например. Хомячок - это такой маленький грызун, у меня когда-то был, жил в большой банке. Один. Мы его кормили и погулять выпускали под присмотром. А все равно мне его жалко было. Сидит один в банке, скучает. И я его выпустила побегать по дому.
– И?..
– И он потерялся. Нашли потом… когда пахнуть стал. Так вот я не хочу, чтобы Костика мы тоже нашли, когда …
– Пахнуть начнет, – раздался смеющийся голос Орзо, и я поежилась.
Да если быть честной, я просто хочу, чтобы он убрался из моей жизни навсегда! И желательно на своих двоих. Не могу я желать Косте смерти! Просто не могу - и все! Хотя пнуть пару раз не откажусь. Надо же, даже в другом мире меня достал, козел безрогий!
– Ну, ответственной я себя за него чувствую, – вздохнула, смирившись, что не смогу нормально объяснить, какие чувства я испытываю к бывшему.
– Как за хомячка? – ехидно уточнил Захар и повернулся к Орзо. – Мне хочется своими глазами посмотреть на этого Ко-с-ти-ка из банки.
– Владыка считает, что нам следует кое-что проверить. Но это мы обсудим наедине при подготовке к операции.
Я поняла, что меня сейчас выставят и лишат самого интересного. Хотела возмутиться, но не успела.
– Ты ведь будешь ждать меня?
Захар применил безотказное средство. Он меня поцеловал. Жарко, жадно и так сладко, что ноги подкосились, и внизу живота закрутился маленький вихрь.
– Гет отвезет тебя домой, моя тханья, – шепнул он.
И я покорно согласилась. Нет, следует запретить одному конкретному мужчине так целоваться! Это же разжижение мозга для его жертвы!
А спустя два нервных часа в кабинет заглянул Замок.
– Леди, там для вас хомяка доставили.
– Какого хомяка?
Я огромными глазами смотрела на Замок и не понимала, кто из нас с ума сошел?
– В большой стеклянной банке. Он в лаборатории на нижнем уровне. Провести?
Я растерянно кивнула. Все еще не понимая, но уже догадываясь, что меня ждет сюрприз…
– А еще хозяин просил передать, что он уже немного воняет, но еще не разлагается.
– Кто?
Ощущение, что я разговариваю с японцем. Я его не понимаю, он меня не понимает, но оба делаем вид, что ведем высокоинтеллектуальную беседу.
– Хомяк, конечно.
23. Я не целуюсь на первом свидании!
– Масюк, пойдешь с нами? Ты скучаешь по Костику?
Адский мопс посмотрел на меня как на умалишенную и оскорбленно отвернул морду к окну, мол, не мешай, глупая женщина, созерцать прекрасное. Пес лежал на широком подоконнике, флегматично наблюдал за летающими птицами и, если верить его позе, идти никуда не собирался.
