— Слушаю. — осторожно ответил я.
— Пожарский, скотина! — начала выговаривать она мне в трубку злым голосом. — Я буду убивать тебя медленно и мучительно, чтобы в полной мере насладиться твоими страданиями! Я выпью каждую капельку твоей крови, я сломаю каждую твою косточку и порву все сухожилия! Ты будешь умолять меня прикончить тебя, но я останусь глуха к твоим молитвам! — дальше шло особенно красочное описание того, как она уделит особое внимание моим половыми органами, от которого меня всего передёрнуло. Наконец, девушка выдохлась.
— Всё? — поинтересовался я.
— Всё. — уже спокойно ответила она. — Почему не сказал, что снова в Корпусе?
— Сюрприз тебе хотел сделать. — хмыкнул я. — Прости.
— Отработаешь, Пожарский! — заверила она меня. — Завтра на эту тему поговорим. Мне недавно полковник Орлов позвонил, обрадовал, что я вместе с блудным курсантом Пожарским завтра в обеспечении какой-то операции участвую. Попросил модно одеться.
— Меня тоже.
— Понятно… — протянула она, но, вдруг, оживилась. — Что оденешь?
— Не знаю ещё, не думал. Тем более, что я не дома. — ответил я.
— Светская жизнь, да, Пожарский? — хмыкнула Вика.
— Можно и так сказать.
— За мной завтра машина придёт, в восемь утра, — сообщила девушка мне, и продолжила безапелляционным тоном. — В семь мне позвони, согласуем наш модный прикид. Приказ начальства, ничего не поделаешь. Договорились?
— Договорились. — покорно согласился я.
— Целую, Пожарский! — и в трубке раздались сигналы отбоя.
Когда я вернулся к Долгорукому, ужин для меня уже был накрыт.
— Андрей, извини! С этими звонками…
— Садись уже! — махнул он рукой. — Я всё понимаю.
Пока я ужинал, Андрей с кем-то переписывался в телефоне. Блуждающая глупая улыбка Долгорукого подсказывала, что на другом конце провода, если можно так выразиться, находилась некая Великая княжна.
— Лёш, а как ты так драться научился? — спросил меня Андрей, когда я пил чай.
— У меня воспитатель есть, Прохором зовут, с детства меня мучил, вот и научил. Он воевода, если что. — усмехнулся я. — Ты его по выставке должен помнить, он с нами был.
— Теперь вспомнил. — кивнул Андрей. — Но как ты круто этих измайловцев положил!
— Ты же не мог видеть… — начал вспоминать я. — Андрей, ты позже подошёл…
— На, глянь! — он протянул мне свой телефон. — Я нача СБ «Метрополии» попросил именно этот момент скинуть.
После той «фильмы» из Ясенево, которую мне продемонстрировал дед в нашем особняке перед поездкой к командиру Корпуса генералу Нарышкину, эта запись смотрелась бледненько, но на неподготовленных «зрителей», типа Андрея, впечатление должна была произвести неизгладимое.
— Я уже девчонкам отправил. — проинформировал он меня. — Маша спрашивает, как у тебя самочувствие?
Я мысленно схватился за голову… И попытался взять себя в руки.
— Андрей, как ты думаешь, мне нужна такая слава? — спокойно спросил я.
— Лёха, я сделал что-то не то? — напрягся он.
— Ты же лучше меня знаешь наших красавиц! А если они кому-нибудь другому перешлют… Я уже вижу посты в паутине: «Молодой Пожарский уделывает офицеров-измайловцев», или «Подготовка офицеров нашей армии оставляет желать лучшего…», а ещё «Очередная пьянка гвардии закончилась реанимацией!» — я смотрел на него серьёзно. — Быстро звони Марии и своей сестре, пусть удаляют! А я буду звонить Юсуповой и Шереметьевой. Не дай Бог, если Анька уже за написание очередной сенсационной статьи села!
— Лёха! Не подумал я! — до Долгорукого только сейчас стало доходить, чем может обернуться распространение записи. — Звоню Машке и Наташке!
Мой телефон пиликнул сообщением. «Лёшенька, ты в порядке? J» — это было от Шереметьевой. Не успел его прочитать, как пришло сообщение от Юсуповой: «А за мою девичью честь так постоишь?» и в конце сердечко…
Судя по психо-эмоциональной реакции на запись, первой надо было звонить Юсуповой, что я и сделал:
— Инга, привет!
— Привет, герой! — ответил мне томный голос. — Спокойной ночи мне решил пожелать? Молодец!
— Инга, спокойной ночи тебе, конечно! — сказал я. — Но я звоню по поводу записи, которую тебе прислал Андрей.
— И что с ней не так? — голос Юсуповой оставался таким же томным.
— Я очень прошу тебя её удалить. Инга, ты же не переслала её ещё кому-нибудь?
— Ещё не успела… А что мне будет, за то, что я эту запись удалю? — голос из томного превратился в игривый.
— А моей просьбы недостаточно? — начал заводиться я.
— Телефон Сашеньки Петрова дашь? — услышал я в трубке.
— Нет. — и нажал кнопку отбоя.
«Успокойся, Алексей, успокойся!» — повторил я про себя несколько раз, и начал набирать Шереметьеву.
— Лёша, у тебя всё в порядке? — за место приветствия услышал я.
— Всё хорошо, Аня. — успокоил я её, и нажал на отбой второй линии, по которой пробивалась Юсупова. — Ты запись никому не отправила?
— Нет. Я же понимаю, какой будет резонанс! — ответила она мне. — Надо удалить?
— Анечка, ты самая лучшая! — буквально воскликнул я. — Сделай это, пожалуйста!
— Хорошо, Лёш, в среду увидимся!
— Спокойной ночи! — пожелал я Шереметьевой, сбрасывая очередной вызов Юсуповой.
— Спокойной ночи! — пожелала мне Аня и отключилась.
Я повернулся к Долгорукому.
— Машка с Наташкой никому ничего не пересылали, сейчас удалят. — кивнул он мне. — У тебя как?
— Анна тоже удаляет, Инга взамен требует телефон Сашки Петрова…
— Вот ведь стер… — он не успел продолжить, его телефон зазвонил. — Инга! — озвучил мне Андрей имя вызывавшего абонента. — Да. Понял. Передам. — Долгорукий убрал телефон в карман. — Сказала, что всё удалила, и обиделась, что ты трубку не берёшь.
— Да пошла она!.. — в сердцах сказал я. — Ещё шантажировать меня вздумала!
— Лёха, это я виноват! — начал меня успокаивать Андрей. — И я должен был всех девушек обзванивать.
— Проехали! — я сел на диван и взял со стола кружку с остатками остывшего чая. — Главное, Андрей, результат!
Расходиться «взрослые», крайне довольные проведённым временем, начали уже ближе к полуночи.
— Садись ко мне в машину. — кинул мне дед, после того как мы попрощались с Долгорукими, Глаголевым и Антошиным.
Когда «Чайка» отъехала на достаточное расстояние от «Метрополии», дед выдохнул и расслабился.
— Лёшка, когда же ты наконец перестанешь находить приключения на свою задницу?
