– Если я тебя прервал, то зайду попозже, – хладнокровно сказал тот, кого считали дочерью Бермана. – Но вообще-то надо закрываться.
Певучий акцент у него куда-то делся. Теперь он говорил резче, как на Авалоне, пожалуй. И голос мне показался знакомым. И даже лицо… если убрать эти дурацкие кудряшки…
Я отступил от биде, все еще держа бич нацеленным на фальшивую девчонку. Где же я ее… его видел?
– Какого дьявола ты тут делаешь, Тиккирей? – спросил мальчишка.
– Ты кто? – воскликнул я.
– Пацан в пальто! Планета Авалон, город Камелот, институт экспериментальной социологии, шестой лифт, второй с половиной этаж. Что ты здесь делаешь, салага?
Я опустил руку, и бич втянулся в рукав. Я узнал того маленького фага, что советовал нам с Лионом не лететь на Новый Кувейт.
– Как же так… – прошептал я. – А где Александра Берман?
– Под домашним арестом, вместе с папочкой. Если ты передумал стрелять, то я оденусь.
Сглотнув, я кивнул. Это значит… вместо настоящего Бермана с дочерью прилетели фаги? А я едва не выстрелил…
– Можешь не волноваться, если бич не выстрелил при моем появлении, значит, ты был не готов убивать, – сказал пацан из комнаты, будто мысли мои прочитал.
На негнущихся ногах я вышел из ванной. Маленький фаг уже заканчивал одеваться… надо же как быстро. Вместо юбки и блузки он нацепил джинсы, кроссовки и клетчатую рубашку – бесполый наряд, который носят и девчонки, и мальчишки. Видно, не нравилось ему ходить в девчоночьей одежде.
– Тебя как звать? – спросил я.
– Александр, – буркнул пацан, раздраженно цепляя на уши клипсы. – Так что ты тут делаешь? И как пробрался сюда?
– Подполье решило вас ликвидировать…
– Надрать уши, – с наслаждением сказал Александр. – Надрать уши, выпороть и отправить в школу для трудных подростков.
– Я там уже был… – И тут меня словно током ударило. – Твой отец! Его тоже…
Александр побледнел. Сказал:
– Пошли. Нет, подожди…
Вначале он выглянул из дверей, потом кивнул мне и бросился по коридору. Я – за ним.
Дверь в комнату Бермана была не заперта. Мы вбежали туда почти одновременно.
Посреди комнаты стоял толстый лысый старикан и задумчиво разглядывал Лиона и Наташку. Они лежали на кровати, неподвижные и безвольные, но вроде как живые.
– Форс-мажор, – сказал старший «Берман». Посмотрел на меня и покачал головой: – Да еще какой форс-мажор…
– Твой Тикки меня чуть не пристрелил, – зло сказал Александр. – Ты как?
– Шишка будет, – ответил фальшивый олигарх и потянулся рукой к затылку. – У Лиона чудовищная реакция. Для нормального человека, конечно. Он меня немного зацепил.
– Сам виноват, – без всякого почтения ответил Александр.
– Цыц, – осадил его старикан. И спросил меня: – Тикки, ты можешь членораздельно объяснить, как вы здесь оказались? Или так и будешь стоять столбом?
– Стась, – сказал я. В глазах противно защипало. – Стась…
Его выдавали только глаза. Они тоже стали старческими, мутноватыми, будто выцвели, но все равно взгляд остался прежним.
– Стась, – повторил я в третий раз как дурак. И заплакал.
Фаг в несколько шагов оказался возле меня. Обнял, прижал к себе. Живот у него был здоровенный и теплый, как настоящий. Даже руки казались старыми, с набухшими венами и бледной кожей.
– Ну, перестань… Все в порядке, Тиккирей. Ребята сейчас очнутся… Успокойся.
– Да ничего не в порядке, зря мы сюда прилетели, все только напортили, чуть вас не убили… – пробормотал я. Было стыдно от того, что глаза оказались на мокром месте. Вот Александр небось никогда в жизни не плакал.
– Нас не так-то просто убить, малыш. Что за девочка с вами?
– Наташа… подпольщица.
– Да вы тут совсем одичали, – сердито сказал Стась. – Девчонкам нельзя убивать! Особенно – в рукопашной! Вы ей психику напрочь искалечите, это не женское дело!
– При чем тут мы, она партизанка, – все еще прижимаясь к Стасю, сказал я. – Она и командовала.
– Понятно. Значит, из «Лютиков»? – Стась легонько отодвинул меня, посмотрел в лицо. – Иди умойся, я пока приведу этих убивцев в чувство.
Дверь ванной я открыл с некоторой опаской, представляя, как стояли тут Наташка с Лионом, готовясь обрушить на вошедшего смертельный удар. Ну да, вот гантель на полу, а вон бейсбольная бита. И плитка треснула – видно, упавшей гантелью раскололо…
– Не бойся, там больше киллеров нет, – ехидно сказал Александр, заметив, что я медлю на пороге. Вот глазастый…
Я набрал в умывальник воды – все не избавлюсь от этой привычки экономить воду – и умылся. Посмотрел на себя в зеркало: глаза красные, а так ничего.
Стась на Новом Кувейте. Надо же.
И вдруг я понял, что на душе у меня стало легко. Чудовищной ошибки не случилось. И пусть подпольщики все напутали, пусть наша троица опозорилась, все равно. Стась что-нибудь придумает. Мы выпутаемся и вернемся на Авалон. Далеко-далеко от этой злой и несчастной планеты, далеко от проклятого Инея и его президента…
Когда я вернулся в комнату, Наташа уже была в сознании и сидела на кровати, потирая лоб. Лион тоже сидел, но с закрытыми глазами, будто кукла. Стась массировал ему шею, временами нажимая на какие-то точки. Лион постанывал, но словно от удовольствия, а не от боли.
– Какими же надо быть кретинами, – приговаривал тем временем Стась, – чтобы одновременно нападать на входящего человека. Вы сами себе помешали. У вас бы все равно ничего не вышло, но при такой дислокации…
– Я тебя все-таки зацепил, – сказал Лион. Значит, уже пришел в себя и даже понял, в чем дело.
– Зацепил… Конечно. Слава богу, я увидел, кто нападает, и бил не насмерть. Оттого и зацепил… Голова прошла?
– Болит немного.
– Ничего не поделаешь. Выпьешь таблетку. Все, свободен.
Лион открыл глаза, виновато посмотрел на меня. А Наташка почему-то сказала:
– Вот…
Александр засмеялся, тоненько и обидно.
– Не до смеха, – оборвал его Стась. – Ребята, рассказывайте. Кто и когда велел нас убить? Почему вы его послушались?
– Это Элли, – виновато объяснила Наташа. – Она… – Посмотрев на меня, Наташа уточнила: – Он и правда фаг?
– Правда, – подтвердил я.
– Элли – подпольщица, – продолжила Наташа. – Она сказала, что движение Сопротивления решило ликвидировать эдемского олигарха Бермана, решившего перейти на сторону Инея…
– Здесь нет сколько-нибудь серьезного Сопротивления, – резко ответил Стась. – Кроме партизанского отряда старика Семецкого… да и его терпят лишь в пропагандистских целях. Каждая диверсия «Лютиков», каждый налет на склады, даже ваши дурацкие передачи «Новости Сопротивления» используются в целях контрпропаганды.
