– Чего? – возмутился Лион.
– Вам придется провести почти двенадцать часов без движения. Туалетов в чемоданах не предусмотрено, даже в самых дорогих.
Сашка усмехнулся и полез в шкаф. А Наташка, хоть и не проронила ни слова, покраснела, будто кипятком ошпаренная.
Уже потом я понял, что Стась не испытывал никаких иллюзий. Полный камин золы и странное поведение «олигарха» могло смутить контрразведку Инея, но никак не обмануть. Он действовал исходя из того крошечного шанса, что девочка Элли и впрямь была связной подпольщиков, узнавших о визите Бермана и решивших его уничтожить.
Но мы Стасю верили безоговорочно. Раз он что-то придумал – это получится. Ведь он уже спасал нас с Нового Кувейта!
Даже Наташа заразилась этой верой.
Верил ли в удачу Александр? Не знаю. Все-таки он был фагом и умел скрывать свои чувства.
Так что, упаковываясь в багаж, мы, кроме раздражения, ничего не испытывали. Ни малейшего страха.
Наташка устроилась комфортнее всех. Ее запаковали в анабиозную капсулу, предназначенную для Сашки, удобную и даже уютную, с односторонне прозрачным окошком над головой. Платье, позаимствованное у маленького фага, тоже было ей впору, и выглядела она в нем просто замечательно. Сашка даже стал объяснять ей, как включить в капсуле музыку, чтобы коротать время с комфортом, но Стась строго покачал головой и велел проигрыватель не включать.
Лиону повезло меньше. Его запаковали в здоровенную сумку, но Лиону пришлось усесться на корточки. Чтобы он не слишком переваливался внутри и носильщики не насторожились, Стась плотно обложил его одеждой. Узенькие джинсы, которые с улыбкой вручил ему Сашка, на памперс, конечно же, не налезли. Так что Лион, усаживаясь в сумку, был одет лишь в свитер и подгузник, джинсы подложил под себя.
А мне досталось самое неудобное место – в квадратном чемодане, похожем на старинный сундук. Сесть на корточки не получалось, он был слишком низким. Лечь тоже, сундук был коротким. Так что я улегся на дно сундука, сложившись в поясе как перочинный ножик.
– Вытерпишь? – с тревогой спросил Стась.
– Конечно. Я крепкий.
Стась покачал головой, но все-таки стал укладывать на меня всякое мягкое барахло. Я особенно не переживал, я радовался тому, что поверх дурацкого подгузника сумел натянуть просторные спортивные шорты. Вдруг нас все-таки обнаружат? Стыдно было бы выбираться из багажа в памперсе, словно младенец…
Глупость, конечно. Но тогда я радовался именно этому, будто не понимал – если нас найдут, то постыдный подгузник будет самой маленькой из проблем…
Щелкнули замки над головой, вокруг потемнело – лишь из маленьких дырочек пробивались острые лучики света.
– Слушайте внимательно, – вполголоса сказал Стась. – Сейчас мы вызовем прислугу, багаж погрузят и отправят в космопорт. Сидите тихо. Не двигайтесь. Дышите равномерно и ровно. Не произносите ни слова. Даже если вам покажется, что вас обнаружили, ничего не делайте. Что бы ни случилось – ничего не предпринимайте! Положитесь на меня!
Он помолчал и добавил:
– Через шесть часов, когда багаж доставят в каюту, можно будет выйти. Скорее всего еще до старта с планеты. Но даже если мы не успеем вытащить вас отсюда до старта – например, нас, как почетных пассажиров, могут пригласить в капитанский салон, – терпите и молчите. Перегрузки будут символические, это современная туристическая яхта с гравикомпенсаторами. А между выходом на орбиту и прыжком в гиперканал пройдет не меньше часа… мы успеем окончательно подготовить Наташу к анабиозу.
Я вздрогнул, сообразив, что это мы можем спокойно оставаться в багаже даже во время прыжка. А Наташка мгновенно умрет, если ее не положить в анабиоз.
– Все будет в порядке, – еще раз сказал Стась. – Доверьтесь нам.
Потом наступила тишина. Стась и Сашка куда-то ушли. Я лежал, размышляя, можно ли поговорить с Лионом, – сумка с ним стояла совсем рядом. Но решил, что нарушать запрет Стася не стоит. И правильно сделал – как открылась дверь, мы даже не заметили, лишь услышали голоса:
– Нет, ты гляди, сколько барахла… Все это вдвоем тягать?
– Это наша работа. Берись…
Я сразу сообразил, что первый из говорящих – нормальный, а второй – отморозок. Они подошли, приподняли сундук, нормальный негромко выругался. И потащили.
Меня раскачивало так, что даже немного замутило. На пол сундук швырнули грубо и небрежно. И еще – захотелось по-маленькому в туалет, будто я не ходил туда двадцать минут назад. Ну что за невезение! Я решил терпеть и стал внимательно слушать.
А вокруг царила кутерьма. То ли к отъезду Берманов прибыла еще прислуга, то ли немногие охранники так носились, но вокруг все время кто-то был. Два голоса обсуждали причуду «старого хрыча», спалившего в декоративном камине кучу какого-то хлама.
– Воняло, будто там трупы жгли, – возмущался кто-то. – И ведь ни слова не скажи этому скоту!
– Как съедет – напишем рапорт. – Этот голос я узнал. Та женщина, что уже грозилась писать рапорт о неполадках в сигнализации. И голос у нее был несчастный-несчастный. Будто она предполагала, что́ именно жег в камине Берман, но не могла об этом сказать. Наверное, так и было. – Камин пока не убирать, пусть проверят пепел…
Кто же она все-таки? Подпольщица или агент контрразведки? Если подпольщица, то ее очень жалко. Тогда она думает, что ее товарищи по борьбе погибли и были сожжены коварным олигархом…
Притащили остальной багаж – и тот, что с вещами, и тот, что с Наташкой и Лионом. Появился Сашка… ох и противный же у него был голос, когда он притворялся девчонкой! Сашка тут же начал командовать, капризничать, требовать открыть какой-то чемодан, а с другим обращаться бережнее… Через четверть часа, когда багаж вынесли и погрузили в автомобиль, я уже был счастлив не слышать его голос.
А в туалет хотелось все сильнее…
Потом машина тронулась, некоторое время ехала медленно, все время поворачивая туда-сюда, пока не вышла на трассу. Багаж немного покачивало, но не сильно, дорога была хорошая. Я попробовал пошевелиться, чтобы размять руки и ноги, но оказалось, что они уже еле движутся. Что же со мной будет через шесть часов? Доставать меня придется скрюченным, а потом разгибать и разминать…
Я старался думать о самых разных вещах – о космических кораблях, что сейчас стягиваются к Федерации Иней со всех концов галактики, об отважных десантниках, готовящихся освобождать планеты, об Императоре, Инне Сноу, Стасе, о планете Карьер… там, наверное, никто и внимания не обращает на мятеж Инея.
Но хотелось мне уже только одного. И в конце концов я не выдержал. Было безумно стыдно, и еще было трудно себя заставить помочиться в трусы, но иного выхода не оставалось.
Ужас!
Вначале было стыдно, мокро и горячо.
Потом стало стыдно, мокро и холодно.
