– Ник Ример, я хотел бы обратиться к вам…
Я открыл глаза. Слова не сразу обрели смысл. Я только учился думать на двух языках сразу. Агард Тараи стоял передо мной. Некрасивый мрачный коротышка с усыпанной лишаями головой. Свою вязаную шапочку он стянул и комкал сейчас в руке.
– Говори, – сказал я.
– Пациенты шестого барака санатория «Свежий ветер» ждут ваших распоряжений. Прошло уже двадцать минут, Ник Ример.
По земным меркам ему было лет пятьдесят. Здесь другие годы, но срок жизни немногим больше…
Я посмотрел на людей, застывших у своих коек. Бледный паренек всхлипывал, потирая голову. Клей лежал, его левая рука была обнажена и обмотана прозрачной тканью. А он помоложе Тараи, ему сорок – сорок пять…
– Что с ним? – спросил я.
– Перелом и вывих плеча. Завтра Клею будет трудно работать.
– Пусть отдыхает, – прошептал я.
Агард поглядел на меня с молчаливым удивлением. Замялся.
– А остальные?
– Всем спать, – велел я. – Утром людям приходят более правильные мысли, чем вечером.
Дьявол! Надо же, как исковеркалась пословица, пройдя сквозь сито их языка!
Зато обрела некую непривычную глубокомысленность. И форму приказа – не отводя от меня глаз, люди стали укладываться.
– Хорошо, Ник Ример.
– Зови меня Ник, – попросил я.
Агард пристально всматривался в мое лицо.
– Если это тебя не раздражает, – добавил я.
– Нет, пожалуй… Ник.
– Выпивка еще осталась? – спросил я.
– Да.
– Есть здесь укромное место? Надо поговорить.
Агард молча кивнул. Пошел к столу, наполнил две кружки, кивнул мне. Я двинулся следом. По койкам пробежал легкий шепот.
Тараи открыл неприметную дверь в стене. Остановился, уступая дорогу.
Вежливость или ловушка?
Я вошел.
Приятная комнатка.
Мягкий ковер на весь пол. Экран на стене, правда, без терминала. Столик, широкий диван, два кресла. Шкафчик – причем закрытый, а не нараспашку, как обычно. Потолок – зеркальный.
Насколько я успел ознакомиться с бытом Геометров – это почти вершина допустимой роскоши. Даже на воле.
– Что это такое? – спросил я Тараи. Тот вошел, аккуратно прикрыл дверь, поставил кружки на стол.
– Комната психологической разгрузки.
– И кто же здесь разгружался?
– Клей Гартер и его любимчик.
Я кивнул. Если Тараи ждал, что я буду шокирован, то он ошибся. Только Ник Ример, еще живший где-то в моей душе, брезгливо дернулся.
– Как бы тебя не записали в любимчики нового главаря.
Агард тихо засмеялся, поглаживая изуродованную лысину:
– Нет, Ник, ты не выглядишь настолько больным…
– Что это у тебя? – спросил я.
– С Гибким поцеловался. – Агард мрачно улыбнулся. – Дураком был, когда сюда попал… десять лет назад.
Я вздрогнул. Десять их лет – это почти двадцать земных!
– И за что ты сюда попал?
– За неправильный переход улицы… – с иронией ответил Агард. Присел на одно из кресел, взял кружку. – Спасибо за трепку, которую задал Клею. Это дерьмо давно нуждалось в хорошем уроке.
– Похоже, все Наставники – дерьмо, – мрачно сказал я. Взял свою порцию, понюхал. Горячая сивуха. Господи, гадость, что я пил с шофером Колей после посадки на шоссе, – и та была лучше.
– Ну-ну! – Агард покачал головой. – Я верю, что своего Наставника ты огрел по делу. Но Клея даже сами Наставники отправили сюда без сожаления. Так что… зря ты так огульно, парень.
Я сел на диван. Глотнул горячий самогон. Надо же – на вкус куда лучше, чем на запах. Видимо, тело требовало встряски…
В принятой жидкости содержатся сивушные масла, альдегиды, метиловый и этиловый спирты. Произвести обезвреживание?
Всего, за исключением этилового спирта, – приказал я куалькуа. Покачал головой. Не дай бог получат симбионты право жить на Земле. Все дяди Коли в мире получат возможность надираться безбоязненно.
– А все-таки за что ты здесь? – спросил я.
– Я историк. Был историком, вернее… – Агард глотнул из кружки. – Слыхал, что история – важнейшая из наук?
– Не помню. Но верю на слово.
Агард снова отхлебнул сивухи. Тяжело ему будет завтра…
– Так вот, она важнейшая, потому что опасная. – Он горько улыбнулся. – Порой… порой опасно копать слишком глубоко. Тем более – говорить о том, что выкопал.
Я ждал, но он не собирался уточнять. Ухмылялся, глядя в пространство, словно и сейчас еще получая удовольствие от знания, загнавшего его в «Свежий ветер».
– Ладно. Захочешь – расскажешь, – сказал я.
– Кто ты такой, Ник?
– Регрессор. Пилот Дальней Разведки.
– Я слышал про тебя в новостях, – задумчиво произнес Тараи. – Давно, правда… Нам положено ежедневно смотреть новости, общий выпуск… Кажется, ты был одним из разведчиков, проверявших пространство перед Уходом?
– Может быть. Но я этого не помню. У меня действительно амнезия, Агард.
Тараи хмыкнул:
– Тогда я тебе скажу. Память еще сохранилась… надо же… Ты был в тройке разведчиков, первыми вышедших в это пространство.
Черная бездна космоса. Вспышки – и корабли, выходящие из великого ничто…
– Не знаю, как я, а мой кораблик точно был в этой тройке, – признался я.
– Шутник.
Тараи явно наслаждался своим новым положением. Полной кружкой сивухи в руках, общением, посрамлением недавнего пахана барака.
И у меня не было сил осуждать бывшего историка. Наверное, если жить здесь годами, то любое изменение привычного распорядка станет благом.
– Ты ночуй здесь, – словно уловив мои мысли, сказал Агард. – Иначе ночью тебе конец. Либо Клей тебя прикончит, либо его дружки.
– А ты?
– Меня рискнут убить лишь во вторую очередь, – покачал головой Тараи. – Ты сегодня такое представление показал, что все призадумаются. Все, кроме Клея. Двух вождей не бывает. Даже два грызуна одной стаей не командуют, а мы… мы немногим их лучше.
Куалькуа?
Безопасность среды контролируется постоянно. Мне не нужен сон.
– Я буду спать в бараке, – сказал я. – Но ты не беспокойся. Плохо будет тому, кто рискнет на меня напасть ночью.
Тараи с сомнением посмотрел на мена:
– Смотри, регрессор. Я всех ваших штучек не знаю. Какими были регрессоры сто лет назад – могу рассказать. А про нынешних…
