– А честно сообщить про муки, кровь и ведра пота с сомнительным результатом в конце, так ни одного желающего не найдется. В любом случае Правда побеждает, потому что она именно тогда ей и становится.
– Тебе не нужна власть, – утвердительно сказал фем Сечен.
Я молча пожал плечами:
– Делая людям добро, я чувствую себя хорошо. Совершаю нечто нехорошее, ощущаю себя виноватым. А власть не может дарить подарки всем. Работа у нее такая – у одних взять, другим отдать. Всех не спасти, всех не обеспечить и всем не помочь. Обязательно будет преимущество одних перед другими. И не важно, по личному знакомству, сословиям или своевременно поданной просьбе. Всеобщая справедливость неосуществима. Рано или поздно ты перестаешь считать людей равными себе и предпочитаешь думать о них как о фигурах на игровой доске. Лучше уж быть простым человеком.
– Ты просто не хочешь брать на себя ответственность!
– Я регулярно именно это и делаю, приступая к лечению и ставя диагноз.
– Ну, допустим, – согласился он. – Не понимаю, как жить без честолюбия.
– Почему без? Каждый хочет быть лучшим… В профессии, в постели с женщиной, но стать лучшим в политике нельзя. Она всегда – выбор из двух зол. Плохого и еще худшего. Как не поступишь, а всем не угодишь.
– А деньги?
– Без них сложно, поэтому хорошая специальность необходима. И все-таки, сколько бы у тебя золота в карманах ни бренчало, нельзя получить все.
– Не понял, – сказал озадаченно капитан. – Это какая-то философия? За деньги легко приобрести желаемое. Землю, женщин, усадьбу и развлечения. Что еще?
– Ты же взрослый человек, – удивился я, – друзей – не купить. Любовь – тоже. Здоровье не продается. Поведение детей и обычные мелкие семейные радости не приходят по повелению. Можно приобрести слуг, лекарства или женщину. Но это не то. Если достаточно ума, рано или поздно понимаешь – деньги не главное. Цель не в их приобретении и преумножении, а в возможности обеспечить себе и близким комфортную жизнь. Все, что сверх этого, зависит в основном от тебя.
– Да… В идеальном мире, где никто не сожжет твой виноградник или мастерскую, не введет новый неподъемный налог или просто не ограбит твой дом, не заберет твою жену и не продаст ее в рабство.
– Счастья нет, – убежденно сказал я, – иногда бывают моменты, но вечно они продолжаться не могут. Это жизнь, а не сказка. Делай то, на что способен, по максимуму и не старайся прыгнуть выше головы. Справедливую оценку ты получишь там, – я показал в небо.
С мачты, где в специальном гнезде постоянно торчал наблюдатель, донесся крик. На специальных сигнальных веревках на флагмане поползли вверх несколько флажков. Через некоторое время и на остальных появились такие же. Все демонстрировали готовность. Моряки полезли гурьбой не то устанавливать, не то снимать паруса. Для меня вопли «кливер на ветер» и «взять рифы» вперемешку с другими были абсолютно бессмысленны. Я здесь в качестве пассажира, а не штурмана, и выдавать себя за знатока не собираюсь.
– Маяк? – сказал фем Сечен с вопросительной интонацией.
– Карунас, – подтвердил я. На фоне заходящего солнца огромный диск на шпиле давал заметные блики.
Где-то впереди отчетливо бухали пушки. Ничего не разобрать, корабли все закрывают парусами. Видимо, началось. Дело к вечеру, значит, основные события произойдут после заката. Понять бы еще, к чему это. Не случайность, а расчет. Зачем?
– Будьте готовы, – резко сказал капитан и торопливо удалился, видимо, решив уточнить, когда мы прибудем.
– Не вредно бы знать, что к чему, – без особого воодушевления пожаловался я морским волнам. Они традиционно не ответили.
Хотелось смачно харкнуть туда, в темно-синие глубины, но вроде существует флотская примета, воспрещающая сие неразумное действие. Стихия может обидеться и наказать осквернителя. Да и не виновато море, что на палубе появились мои верные помощники. Теоретически они обязаны таскать за мной сундучок с лекарствами и инструментами. Фактически, я почти уверен, обязательно попытаются пресечь мое бегство.
Зря. Я всегда честно выполняю условия договора. Как минимум до тех пор, пока вторая сторона их соблюдает. Я предоставляю услуги по лечению – они платят и не вмешиваются в рекомендации и операции, а попутно и в личные дела. И по-другому меня не удержать.
Все было бы замечательно, если бы мои наниматели зачастую не считали, что имеют какие-то особые права. Может, есть во мне нечто, что представляется людям слабостью? А… все дело просто в том, что люди редко поступают разумно. Мало кто дает себе труд задуматься о последствиях действий. А мне вечно приходится выбирать. Причем не между черным и белым. Есть масса оттенков серого. Я всегда живу «между» и «на грани».
С левого борта достаточно далеко от нас показалась горящая галера. На ней беспорядочно суетились маленькие человечки. В море огонь – это самое страшное. Вся скорлупка сделана из выдержанного, просмоленного дерева. Полыхает красочно, а потушить обычно надежды мало.
По мере приближения стало видно лучше. Вокруг плавали какие-то обломки. Похоже, сторожевых галер было две, и их поймали врасплох. Во всяком случае, пострадавших парусников рядом не заметил. Мало того, эскадра проходила мимо, даже не делая попытки помочь матросам или взять их в плен. Разбили и дальше пошли.
В принципе, берег достаточно близко и можно до него добраться, но там ведь наверняка масса раненых и обожженных. Да и не ведут себя так. Обычно подбирают. Не из человеколюбия, а по причине дороговизны рабов. Видимо приказы ясные, и задержка недопустима. Долг превыше всего. Хорошо, что у меня ни перед кем долгов нет, а то стыдно. Хотя… я же не военачальник. Людей на смерть не посылаю.
Впереди опять загрохотали пушки. Минут через десять стало видно. Изумительное зрелище. Несколько десятков галер, пытающихся отплыть от причалов. Путаются, сталкиваются, мешают друг другу. Из вставших на якорь буквально на расстоянии пистолетного выстрела парусников по ним беспрерывно долбят картечью и ядрами. Корабли настолько окутаны дымом, что порой и не разберешь, что происходит. Неважно. С такого расстояния это не война – расстрел. Наверняка половина команд галер на берегу, а теперь и не появятся, пока все не закончится. Нема дурных.
А мы идем мимо, даже не во внутреннюю гавань, а к реке. Торговцев на абордаж брать в последнюю очередь – это мне понятно. Но вот в чем задача? Мы что, столицу штурмовать не собираемся? Ну вот и первый ряд стен. Их всего три, а башен, если мне не изменяет память, до четырех сотен. Там метров пятнадцать высота, не меньше, а у нас и лестниц нет. Единственный выход – быстро взять ворота. Поворот. Идем к берегу. Это у нас что? Е мое! Как же я сразу не сообразил! Все-таки поднимать руку на монарха – дело не вполне тривиальное. Инерция мышления.
Прямо на холме, буквально нависая над морем, высятся здания. Это Челаби. Шестьсот лет строят, перестраивают, сносят и снова строят. Здесь находится главное место власти – дворец императора. Встает монарх эдак без большой охоты утречком, посмотрит на прекрасный вид перед собой, и аж душа светом наполняется. Лишний раз кому-то голову буйную не прикажет отсекать. Что-то такое я слышал в театре несколько лет назад. С тех пор не посещаю. Утвержденный Храмом Солнца репертуар страдает однобокостью. Три четверти постановок на божественную тему. Надежда на нечто оригинальное развеялась достаточно быстро. Удивительно, но многие в эти глупости верят.
