– У соседей горит, и дальше тоже. Это не грабители – это набег, – вернувшись, доложил Эрлик.
– В лес уходите, – в первый раз за все время подала голос старуха. – Забирай сестренок, спасайтесь. Эти живых не оставят.
Они кивнули. Решение было верным. Когда бежали мимо горящего дома, на пороге увидели труп мужчины. Во дворе метались черные тени, несколько человек вытаскивали из сарая мешки. Из-за угла появился очередной бородатый тип и радостно оскалился. Даже ходить никуда не пришлось – прямо на него наскочили.
Учитель на бегу метнул копье, и оно с глухим звуком пробило грудь налетчику. Изо рта выплеснулась струя крови, и аголин завалился на бок. Наконечник копья торчал из спины.
– Не разучился еще, – не ходу пробурчал учитель невнятно, – быстрее, Бенила! Шевелись.
Они уже почти ускользнули, когда вдогон бросились два всадника и стали быстро их настигать. Эрлик с невнятным криком развернулся и попытался достать переднего. С мечом он обращаться не умел, размахивал клинком, как палкой. Всадник легко уклонился и срубил парня на ходу. Повернул коня и, опрокинув корпусом старшую девочку, намеренно направил скакуна так, что копыто раздробило голову с противным хрустом.
Второй стремительно надвигался на них с явно недвусмысленными намерениями.
– Мы лекари! – неожиданно даже для себя закричала Бенила, поднимая сумку с медицинскими инструментами и обязательным косым красным крестом на материи.
Лекарь
Я сел на холодную землю и с недоумением осмотрелся. Жутко болела голова. Так… похоже, я все еще не умер. Странно. Бенила, сидящая рядом, с заметным облегчением улыбнулась, обнаружив признаки жизни в моем несчастном теле. Вид вполне приличный. Платье не рваное, синяков не заметно. Не били, не резали. Вообще не…
Где мы, собственно?
Какой-то смутно знакомый двор. Впрочем, они все одинаковые, легко спутать и не особенно интересно. Из дома несколько бородатых мужиков деловито вытаскивали последнее добро и грузили на телеги. Соседние дома в деревне уже горели, и кроме неполной дюжины совсем маленьких детей со связанными ногами, никого из местных не наблюдалось.
В стороне довольно загоготали. Я посмотрел, и очень захотелось еще кое-кого проткнуть. Над бабой с задранной на голову юбкой старался очередной герой, и еще двое ждали очереди. Наверняка не первые. Она уже и не стонала, лежала молча. В такой ситуации не понять, лучше сразу помереть или терпеть? Все одно, натешившись, добьют.
Почему пленные – только дети? Нехорошо. Очень нехорошо. Они пришли не просто грабить, аголины решили всех уничтожить. Детей раздадут по семьям и правильно воспитают. Они еще малы и ничего не вспомнят. Слышал я про такое, да не верил. Или здешнего фема совсем не боятся, или я чего-то сильно не понимаю…
– Что произошло? – спросил скрипучим голосом. В горле совсем пересохло.
– Он в последний момент ударил плашмя, – с готовностью объяснила Бенила. – Мы не местные и можем дать выкуп.
Ну, это понятно. А вот здешним крестьянам не поздоровилось. Хорошее поздравление с Новым счастливым годом.
В карманах пусто. Обыскивали. Хорошо, что не взял диск с шеи покойника. Нашли бы, не помогли бы никакие уверения в хорошем отношении к аголинам. Прикончили бы на месте. Может, выдать себя за истинно верующего? Опасно. Да и не поверят. Меня многие знают, но вместе с тем слышали, что не бедный. Это уже лучше.
Я прислонился к плечу Бенилы и, закрыв глаза, принялся внимательно созерцать состояние собственного многострадального тела. Дурацкое определение «созерцать», однако ничего более подходящего так и не придумал. Прямой перевод с кратау еще никому не удавался. Песьеголовые в каждое слово вкладывают двойной смысл, во фразе многое зависит от интонации. Да и глотка у них устроена совсем иначе.
Самые мои тяжкие, но и интереснейшие годы прошли в попытках разобраться, кто они все-таки такие и чем владеют. Были вещи, которые я сознательно не включил в «Книгу удивительного народа». Не каждое знание во благо, а иному по учебнику не обучишься. Необходим наставник. Вот и «созерцание» дается не просто. Зато эффект, если забыть о пинках и колотушках, щедро раздаваемых моей несдержанной учительницей, впечатляющий.
Самолечение без медикаментов и оперативного вмешательства дорогого стоит. Жаль, не всякий воспринимает подобную науку. Тут и признанные маги пасуют. Трудновато вгонять себя в самогипноз и при этом быть умелым целителем с серьезным опытом. Необходимо очень четко представлять себе причинно-следственные связи и прогнозировать последствия. Слишком легко, исцеляя больной или раненый орган, загубить соседние, связанный с ним.
Так, отстраниться от боли. Теперь произносим заученную навсегда совершенно бессмысленную фразу, активизирующую соответствующую систему. Боевой транс пока без надобности. Раньше надо было думать, может, и удрали бы. Хотя вряд ли. Выше головы не прыгнешь. Я же не воин, так, кое-чего по мелочи нахватался. Ладно. Искать ошибку будем в другое время, тем более что не любитель я каяться задним числом. Что сделано, то сделано. Уже не исправить.
Займемся более важным. В первую очередь нужно исправить физические повреждения. Давненько не баловался – неприятно, и риск присутствует. Придется воспользоваться резервами собственного организма. Потом это обязательно аукнется неприятными последствиями, конечно, если не соблюдать правильную восстановительную диету, а меня вряд ли станут кормить разносолами. Ладно. Иметь ясную голову и нормально держаться на ногах – важнее. Приступаем.
Проверяем наличие опасных повреждений. Схема. Порядок. Кровоизлияния в мозг нет – замечательно. Рана поверхностная, кожа содрана. Кровь уже подсохла. Вид наверняка страшный, но на деле ничего опасного. Шишка приличная, слабое сотрясение мозга. Больным я в таких случаях прописываю постельный режим и употребление настоев из трав. Пустырник, мелисса, корни валерианы. Вряд ли мне дадут лежать, да и сумки с нашими запасами, скорее всего, уже выпотрошили. Эти деятели вряд ли разбираются в травах и настойках. Выбросят. Столько добра пропадет!
Вот, удовлетворенно проверил самочувствие и порадовался: совсем другое дело. Чего у меня еще? Синяки, ссадины, царапины. Волокли, что ли, не слишком дружески, пока я был без сознания? Ну, тьма с ними, козлами. Ничего серьезного – само заживет.
Меня жестко пнули в бок ногой в грязном сапоге, прервав размышления.
– Старейшина зовет, – в ответ на мой жалобный взгляд гулко сообщила очередная бородатая образина, обвешанная острым железом, с огромным ручным огнебоем, заткнутым за пояс. – В дом идите.
Я с трудом поднялся, кряхтя и опираясь на заботливо подставленное плечо Бенилы, и, старательно изображая немощь, поковылял за посланником. Он и не подумал оглянуться, чтобы проверить, выполняется ли приказ. Куда мы денемся.
Лицом к нам за столом, на котором грудой были навалены все мои заботливо хранимые и собираемые не один год инструменты, восседал круглолицый толстенький дедушка с шикарной седой бородищей. Физиономия его сохраняла столь постное выражение, что немедленно захотелось провозгласить старичка безгрешным и способным только на исключительно правильные мысли. Несомненный добряк. Вся деревня уже в этом убедилась. А кого не успели зарезать, тому он напомнит.
