– Я даже не говорю про уже… – Итртим поднял глаза к потолку и пошевелил губами, мысленно считая, – семь книг «Древности провинции Серкан». Кстати, изумительные рисунки, мне очень нравится. Еще, – и он перечислил пятнадцать работ, о которых я был уверен, что никто не сможет их со мной связать. Только четыре прошли через его лавку. Остальные отправлял в другие места. Видимо, поэтому список оказался неполным. «Принципы построения государства» не назвал. Зато все остальное – четко в цель.
– Допустим, почему в твоем перечне присутствует «Гнойная хирургия» или «Отравления вредными минералами и профессиональные болезни», я понимаю, – пожимая плечами в деланом недоумении, проговорил в ответ. – Но какое я могу иметь отношение к книге «Элементарная химия»?
– С Бугучаком ты переписывался со знанием дела и подсказывал кое-что не по-дилетантски. Извини, но он от меня этого не скрыл.
«Уже легче, – подумал я. – С этим ясно».
– Так я тоже почитываю научные книги и не скрываю этого. Почему не обсудить со знатоком нечто оригинальное?
Он посмотрел на меня с ощутимой иронией. Ну да. Я не советовался, а советовал. Это немного разные вещи.
– Вот мне интересно, насколько многого ты достиг в таких разных отраслях знаний? Почти уверен, что есть еще упущенные трактаты… Дело в том, – сказал он после паузы, не дождавшись ничего, кроме удивления, на моем ужасно честном лице, – что я очень мало понимаю в разных науках, однако давно навострился обращать внимание на лексику, фразеологию, употребление слов из другого языка.
Я всерьез насторожился и стал внимательно слушать.
– Иногда про писателя таким образом можно многое сказать. А если он еще выпустил не одно произведение, а несколько, частенько в них повторяются определенные идеи, мысли и самое главное, обороты речи. Уж если он незнаком с правилами грамматики, так обязательно запятые не там поставит и в одном и том же слове сделает одинаковые ошибки. То есть, при определенных навыках можно определить происхождение, место рождения, даже навыки. Автор может писать об облаках и поцелуях, а я вижу, каково основное место его работы. Это не всегда так, но очень любопытно разгадывать головоломку и потом выяснять, прав ты или нет.
– И?
– В некоторых отношениях заметно подражание Богу-Врачу, желание кратко, ясно и без ненужных отступлений описать вещи и явления. Кстати, его произведения, как и твои, можно использовать в виде пособия по народной речи.
«Я этого и добивался, чтобы любой человек понял», – подумал, с интересом слушая нежданные разоблачения.
– Правда, язык с тех пор заметно изменился, и вряд ли кто-то еще это заметит, – заверил увлекшийся Иртим. – Однако характерные для него устаревшие слова будто специально вкраплены в текст. И термины тоже. Во всяком случае, химией и природоведением он точно занимался. Я знаю труды «О кислотах», «О ртути и извлечении из руды золота и серебра», «Амальгамирование металлов», а также «Законы природы».
Я пожал плечами. Тоже мне доказательство!
– Сейчас модно делиться знаниями в диалогах – вопросы и ответы. Эдакая назидательность. А ты все в одном стиле излагаешь. Учебник для специалистов, хотя некоторые тезисы любопытны и обычным людям. Точно как в прошлом писали. Но древние еще обожали намеки и иносказания, а у тебя манера будто бы скопирована с очень определенного … э… Бога.
Вырай бы сейчас Иртима, не колеблясь ни секунды, зарезал, и, возможно, правильно сделал бы… С доброжелательной миной на лице прикинул, как и что. Бесполезно. Свидетели за дверью, внучок, который правнук. А кроме того, если за столько лет он ни с кем не поделился, вряд ли это куда-то уйдет.
Удачно я заехал. Выговорится и успокоится. А то поведал бы на смертном одре кому-либо свои мысли, нехорошо бы вышло. С другой стороны, а не получил ли я намек, откуда взялся Высматривающий? Сам он не в курсе, зачем я потребовался – это понятно, а вот не вычислил ли кто-то меня по манере писать? Надо будет в будущем редактировать рукописи внимательно. К сожалению, это же натура, так просто не изменить почерк или словарный запас.
– А в целом ошибиться нельзя, – заверил Иртим твердо. – Понятно, что твоя работа идет от выведенных Врачом законов и правил. Эквиваленты, сокращения массы, сохранения энергии, постоянство состава, кратности и соотношения свойств и веса. Тут уж не удивляет, когда в таблицу материалов добавляется три дополнительных элемента и вычисляются место и свойства еще двух. Ты пошел по его пути и доказал правильность идеи почти тысячелетней давности. Одно это стоит больше всего, сделанного Храмом за последнее время. А ведь есть и другие трактаты. По оптике, к примеру.
А вот это точно немалое достижение. Мало сформулировать, попробуй доказать. Я сумел, без малейших намеков. Доказать, что цвет – это луч света, способный преломляться совершенно особым способом, до меня не могли. И что белый цвет как раз смешанный, а спектр состоит из красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового – тоже доказал, а это достижение, достойное великого ученого.
– Вот именно, – ласково сказал в ответ, – не хочу переходить дорогу такой мощной организации, как наш Храм. Мне и так неплохо. А то ведь запишут не только в последователи Врача, а и в последователи Хозяина Стад. И в результате все мои идеи пропадут. А анонимно есть шанс практически их воплотить. Не я, так другие. Главное, что это не исчезнет.
– Обидно ведь, – пробормотал Иртим. – Мог бы оставить свое имя в вечности, наравне с Богами.
– Иногда хочется. Но я поступил так сознательно. Очень тебя прошу, не делись своими догадками ни с кем.
– Конечно, – он встрепенулся, – что ты там сказал про Деревенщину?
– Сахар из свеклы, – объяснил я. – А ты думал, откуда пошло производство? Хозяин Стад не только выделил сахар и добился повышения его содержания в корнеплоде, но обосновал технологически, как сахар изготовить. Иначе бы до сих пор тростниковым перебивались, привозили бы от узкоглазых с востока за дикие деньги. Выведение одноростковой свеклы по сложности и важности сродни построению государства.
– Что значит – одноростковой? – в непритворном изумлении спросил Иртим.
Я невольно вздохнул. Когда он в последний раз видел поле? А количество в империи той самой свеклы, перерабатываемой на сахар, он себе хоть отдаленно представляет?
– Свекла давала раньше несколько ростков одновременно. Они моментально шли в рост и, естественно, начинали бороться за воду, свет и все остальное. В результате новые плоды получались мелкими, к тому же, содержали мало сахара. Чтобы избежать этого, приходилось пропалывать поля, оставляя наиболее удачные экземпляры. Ползали на коленях женщины, и потом в обязательном порядке появлялись проблемы с суставами. Растение двухлетнее, и прежде чем Хозяин Стад добился успеха, пошло лет пятьдесят, не меньше. Надо было или предвидеть будущее, или заранее знать, чего добиваешься. Чтобы после смерти осталось. А то ведь можно полстолетия копаться в земле, удобрять ее и получить пшик. А у него отработанная технология селекции и производства. Довольно непростая технология, существенно сложнее тростниковой. После извлечения горячей водой сока из стружки и очистки от мезги идет дефекация (известью), сатурация (углекислым газом), фильтрация и сульфитация. Только потом упаривают и кристаллизуют сахар. Так что, был реальный гений, и молились ему люди не зря. На одном сладком вся округа дико разбогатела. Распространились-то знание и новый сорт свеклы далеко не сразу. Первоначально большой был секрет. Стерегли от чужаков с оружием и псами.
