Покорение шло довольно долго. Огромный район, удаленность, горы, особенно на севере и востоке плоскогорья, отдельным группам населения облегчали задачу сохранять фактическую независимость. К примеру, недоступность территории Ласма позволила проживающим там отделываться символической данью.
В целом все-таки частично вытеснив, частично уничтожив, частично поставив местное население в положение рабов, пришельцы захватили основную территорию Радиса и вышли на границу с империей. К тому времени, когда они впервые встретись с серьезным государственным образованием, другие их родственники давно уже познакомились с соседями и окончательно покорили негритянские племена. Перед ними был новый, и тем более заманчивый вызов истории.
Аззажу не повезло. Одним из первых в результате набега разорили именно владения его отца. То есть, стычки с горцами или пришельцами с юга неоднократно случались и раньше, однако это был первый серьезный поход после окончательного покорения Радиса. Все платят дань, и новые хозяева задумались о дополнительном источнике трофеев. После их посещения от поместья остались одни угли и с десяток израненных, чудом уцелевших воинов во главе с молодым хозяином. Вся семья погибла. С тех пор прошло двадцать с лишним лет, и его личная война продолжалась без перерыва.
Давно уже не существовало никаких гафатов. Постоянное отделение групп и отрядов от основного ядра, отсутствие общего руководства, новые природные условия, в которые они попадали, и контакты с другими племенами невольно выковали десятки отдельных племен и союзов. Все они сражались не только с чужими народами, но и между собой – за землю, рабов и ресурсы. Единства не существует, и это счастье для империи и ее подданных.
Даже язык на востоке и западе континента у потомков гафатов серьезно отличался, и не всегда люди могли друг друга понимать. Зато острые, как бритва, мачете и копья с длинными наконечникам, способные не только колоть, но и рубить, остались неизменной принадлежностью, с которой вышедшие из одного корня народы никогда не разлучались. Шли они на рынок или беседовали с приятелями перед своей хижиной, в руках неизменно было оружие. Груз принесут рабы, гордый воин себя такими вещами не утруждает. Единственные достойные мужчины занятия, по их мнению – пасти скот, охотиться и воевать. Хозяйственные дела делаются женщинами и пригнанными из набегов рабами.
Империя мало интересовалась южными землями. Многочисленные примитивные племена и малопроходимые леса не являлись привлекательной целью. Только добавляли проблем – и малярия с желтой лихорадкой, и еще с десяток менее смертоносных, однако тоже малоприятных болезней, довольно быстро выкашивавших любые поселения, основанные в тех местах. Много столетий назад дойдя до своей естественной границы и упершись в джунгли, империя прекратила экспансию, не видя для себя многообещающих возможностей. Ни особых сокровищ в городах, которые, к тому же, отсутствовали, ни легкой для освоения земли. Выжигать леса и на их месте строить новые усадьбы – слишком накладно, да и урожайность быстро падает.
Чиновниками управленческой администрации назначение на юг воспринималось как жуткая кара и ссылка. И так уже страна стала настолько огромной, что управлять ею из единого центра не представлялось возможным. Указы шли в провинции годами, а смена императоров или даже династий абсолютно не задевала местных жителей.
Правда, и контроля не имелось, но и воровать особо было нечего. По ту сторону границы туземцы слегка цивилизовались в результате культурного влияния империи, у них даже появились протогосударства, называемые «вождизмами». Тамошняя черная аристократия предпочитала одеваться, подражая цивилизованным соседям, и неплохо знала основной имперский язык. Так все и тянулось – вяло и без особых происшествий, пока не появились гафаты. Естественно, произошло это не сразу и не вдруг. Прошли десятилетия, прежде чем чиновники империи забеспокоились.
Толпы беженцев и просьбы о помощи их на первых порах вовсе не пугали. На бегущих от клинков можно было неплохо нажиться, многие продавали себя в рабство, лишь бы не возвращаться назад, отдавали свое добро за медные монеты. Помощь тоже оплачивалась недурно, и многие отряды фемов поучаствовали в обороне от пришельцев. Именно из них в основном потом и выросли новые люди. Потому что, окончательно захватив земли вождизмов, гафаты не успокоились. Вся их культура была основана на войне. Почему не попробовать взять еще? В империи масса интереснейших вещей и изнеженных людишек, готовых трудиться на земле. Типичные рабы.
Война без спроса пришла на юг. Она велась непрерывно на всей протяженности южной границы уже второе столетие, складывалась из мелких и крупных набегов, стычек, засад, отступлений и погонь. Собирался отряд числом от нескольких десятков до нескольких тысяч воинов и вторгался на вражескую территорию. Все это занимало от двух-трех дней до нескольких недель. Целью являлся захват одной или нескольких усадеб и грабеж окрестностей. Жгли жилища, местных жителей частью убивали, частью брали в плен, скот угоняли или резали.
Дважды в империи собирали серьезное войско и выжигали поселки и деревни на десятки лиг от границы. Проходил год, другой, третий – и все начиналось снова. Молодым гафатам требовалось показать удаль. Без доказательства храбрости и добытого добра мужчина нередко и жениться не мог. А если племя слабело в результате встречного удара, его место достаточно быстро занимали другие, ничуть не лучшие.
В Карунасе в недоумении пожимали плечами в ответ на плачи и жалобы. Фемам зачем поместья давали? Вот пусть и соответствуют. Пусть защищают свои земли и императора. Нечего отлынивать. В результате огромные куски приграничных территорий обезлюдели. Кто попался налетчикам и был угнан на юг, кто погиб. По всей границе началось стихийное строительство укреплений. Каждый поселок или замок превращался в крепость. Там люди могли отсидеться в случае нападения, там хранились запасы и основные орудия производства.
Небольшие замки и крепости, со временем одевшиеся в камень, выросли повсюду на расстоянии двадцати-шестидесяти лиг. Появилась и вторая запасная линия. Все-таки внезапным ударом, прорвавшись в глубину провинции, дикари могли захватить и замок. Хотя какие они дикари! Не только воевать умели, но и имели собственный, не сильно отличающийся от имперского, кодекс воина. Нарушить его – это не просто опозориться, в результате свои же отвернутся. Так что, боевые действия всегда велись по определенным правилам. Конечно, кровь лилась, на то и война, но женщин, детей и ремесленников обычно не убивали. К тому же, как рабы они выгоднее. А за пойманного фема можно и выкуп взять.
Пусть со временем два полка Легиона все-таки прислали на помощь, удержать огромную границу столь малым числом они при всем желании не могли. Как не способны были заткнуть все дыры и фемы со своими людьми. Власти вынужденно пришлось закрыть глаза на вопиющее нарушение всех и всяческих традиций и законов. Если на использование оружия купцами империя не очень обращала внимание – мало ли что бывает в дороге! – то крестьянам во внутренних провинциях за владение мечом или секирой отрубали руку. Не то происходило здесь. Каждый вынужден был защищаться и уметь пользоваться оружием.
