— Мам, мам, а Костик вернется?
Вот! Пожалуйста! Именно то, чего я боялась! Мы открылись ему! Даже противная, недоверчивая я! Моя мама, мои дети, даже мой отец, который сейчас лежит в больнице — даже он постоянно спрашивает о Константине. Такой благородный, говорят они, заботливый, красивый, идеальный. Ага. Вот именно потому, что весь настолько идеальный, взял и исчез этой ночью. Не со своего дивана, а из моей постели! И как? Как мне теперь объяснить всем его исчезновение? Детям, маме? И свекрови…
Зла не хватает. Или не зла. Ну, что?! Я же тоже не железная! Он и со мной вчера добился всего, чего хотел. Сколько можно было сопротивляться? Я же тоже… семью хочу, крепкое мужское плечо рядом, любви… Господи, сейчас еще расплакаться не хватало. На радость крокодилам Смирновым. Ч-черт. Надо фамилию сменить. На девичью! И больше никогда! Никогда не доверяться ни одному мужику!!!
Вчера… вчера… Белявский, изверг. Как ему удается каждую нашу с ним встречу превращать в настоящую сказку? Мало того, что зацеловал… Лишил рассудка и воли, утопил в своих объятьях, так еще и подарками завалил! Он подарил белую шубку мне и Лильке. И белые сапожки нам обеим. Сумасбродство форменное. Никогда не видела кожаные, чисто белые сапоги. Мечтала о таких, разумеется, но в наши магазины, обычно, подобные чудеса не завозят. Особенно комплектом — маленькие, для девочки восьми лет, и большие, для девочки тридцати пяти лет. Он усадил нас обеих на диван, как настоящих принцесс и лично надел каждой сапожки. О том, как он застегивал молнии на моих ногах — я, пожалуй, умолчу. Медленно, чуть, как бы случайно касаясь моей кожи подушечками своих пальцев, поправлял что-то невидимое под молнией на каждом сантиметре… Ладно, об этом теперь либо ничего, либо все равно ничего.
Как только мы были обуты и одеты во все это великолепие, Константин вручил нам с Лилькой по маленькой, серенькой коробочке. Сверху на каждой было выгравировано серебряными буквами «Tiffany & Co». Маленькие круглые сережки с синими камешками. Я могу быть кем угодно, но это название знаю, а так же отлично догадываюсь о стоимости продукции данной марки.
— Это подделка, — Белявский, как будто прочитав у меня на лице мои же мысли, поспешил шепотом меня успокоить. Сказал мне на ухо так, чтобы Лилька нас не услышала. А потом искренне так посмотрел мне в глаза. Угу. Допустим, поверила. Временно. Подделка. Судя по всему, такая же подделка, как и его дорогая машина у нас под окном. Мне страшно представить, сколько он потратил на эти подарки.
— Нет, мы не можем их принять, — уперлась рогом я, потому что как чувствовала, что все это… все его отношение и прочее — чистой воды иллюзия. Которая очень, слишком быстро закончится.
— Мамочка! Мамочка! Ты посмотри, какие у меня красивые сережки!!! — Лилька прыгала вокруг нас с Белявским как маленький белый заяц. Радовалась шикарным обновкам.
— Катенька, не обижай меня, — Белявский, отвратительный Белявский, обнял меня и при всех! Легонечко так! Укусил меня за ухо!!! Подлец…
Лилька, естественно, засекла его проделку и хихикнула в кулачок, а Сашка тактично сделал вид, что ничего не заметил.
— Костя! Спасибо, это о-о-очень красиво!
Я понимаю своего ребенка и ее чисто женскую радость. Ничего не скажу, папа в ее жизни присутствует, но никогда он не был щедр на подобные подарки. Если и тратился, то только на то, что было необходимо. Ровно на то и не копейкой больше. Сапоги? Одних хватит. Шуба? У тебя куртка отличная есть! Зачем тебе третье платье, а эти два кто носить будет? Ну, как-то так. Бижутерию я нам с дочерью покупала всегда втихаря ото всех, так, чтобы лишних скандалов избежать.
— Александр! — Белявский вчера в подарках никого не обидел. Вчера. — А тебе будет другой подарок. Завтра, — говоря это, Константин положил свою большую ладонь на плечо моего сына, — после обеда, в крайнем случае, если погода не будет летной, в воскресенье, мы с тобой едем на аэродром. Нас с тобой там ждет мой трехцветный друг, ЯК 18! Знаешь, что это такое?
— Са-мо-ле-е-ет?! — Сашкина реакция была предсказуема. Разумеется, ни один мальчишка не променяет одежду на настоящий полет на самолете.
— Ну, я могу считать, ты согласен? — упер руки в бока, и довольно посмотрел в восторженные глаза мальчишки Константин.
Я все понимаю, наигрался, успокоился, получил свое и исчез. Но зачем было в душу лезть? Не только мне, но и моей семье? Дети-то ему, чем помешали? Они все утро говорят только о нем. Костя то, Костя се. К тому же, когда тем же вечером мне позвонил бывший и заявил, что хочет встретиться с нами со всеми на горке, тот же самый Костя безапелляционно заявил, что отвезет нас, и мы дружно будем играть в снежки.
Да. И где он?!
А я-то, дура! Всю ночь таяла в его объятьях, устроила ужин в честь несанкционированных подарков и, самое обидное, испекла те самые пироги с изюмом. Хорошо, до «Оливье» руки не дотянулись. Чертов! Чертов, гад, Белявский!!!
— Мам, мам, а Костик вернется?
— Лилька, не приставай к маме. Костя вернется, — уверенно остановил сестренку мой сын. — Мы с ним на аэродром поедем. Видишь, погода хорошая, значит, летная. Сказал, сегодня после обеда. И я ему, — Сашка серьезно посмотрел мне в глаза, — верю!
Глава 26
— Белявский, твою ж мать! На кой хрен ты в бюро их притащил?!! В ментовку вези!
— Валя, не буйствуй. У меня нет времени, очень спешу.
— Белявский… — прошипела сквозь зубы директор БПУ. — Отставить субординацию! А ну, отчитаться по всем правилам!
— Валя… Пожалуйста, давай не сегодня. У меня отпуск, — Константин развернулся в последний момент, когда уже буквально стоял на пороге ее кабинета.
— Я те дам, отпуск! А мне что с этими скинхедами делать? Это не наш уровень, звони своим друзьям.
— Валюша, будь человеком, выручи, а? Меня Катенька ждет. Спасибо! Буду тебе должен!
— Должен, твою мать! Я тебя на задание отправлю! На год!!! В Африку!!! — крикнула Крылова вдогонку своему подчиненному. — Ну, что с тобой делать, Белявский! Разгребай теперь!
Директор Бюро Превентивного Удара, совсем не по-женски сплюнув на идеально чистый пол у себя в кабинете, набрала на своем мобильном номер:
— Але! Да, привет, Морозов. Ага, Крылова беспокоит. Чего звоню? Твой дружок закадычный, Белявский, опять наследил. А? Что говоришь? Почему не сам? Угу… Любовь у твоего Белявского! Ага, хрен там, на свадьбу пригласит. Сами! Сами поедем, подарок можешь уже смело покупать. Только разгреби сначала за ним!!! Слышь?! Что? — директор БПУ поморщилась и, прикурив сигарету, с чувством затянулась. — Банду скинхедов к нам в бюро приволок. Избил, ограбил. Как ограбил? Телефоны у всех отобрал. Что ты с этим делать будешь? Да мне какая разница, Морозов? Это твой дружок, мы вообще-то тут международными вопросами занимаемся, а не местными подворотнями. Короче. Не будет тебе никакой свадьбы, пока эти тут у меня пространство занимают. Приехал и забрал. За что? Ага, сказал он. Как же. Мои ребятки доложили, тестя будущего обидели, вот он их. А телефоны спишешь! Занесешь в протокол, что не было у них ничего! Мне ли тебя учить, Морозов? Жду.
