* * *
Очнувшись, я не обнаружил груд тел над собой. В чём дело? Я точно умер в своём доме на берегу залива Буэнос-Айрес. Май ещё держала мою руку. И ведь пережила, а мы спорили, кто до столетнего рубежа доживёт. Оба дожили, но я умер в сто два года, а сколько она протянет, даже не предположу. На удивление крепкая и долгоживущая старушка. Правда, постоянно мне говорила, пока я жив, и она живёт. Май была для меня всю жизнь той самой половинкой. Раньше я много раз был женат, но Май одна, с кем я и тысячу лет готов был прожить. И знал, что проживу, реинкарнация поможет. Однако я очнулся, но тел надо мной нет, это и озадачивало, и даже пугало. Что, у меня снова новое тело? Не хочу, верните меня в Вана!
Истерику свою я подавил моральным усилием воли. Для начала нужно понять, где я. То, что вокруг ночь, это по луне и звёздам видно, лето, по теплу, чувствую траву под телом. Одет, на теле стесняющие одеяния, и обувь на ногах. Голова болит и пульсирует, сев, я нащупал шишку на затылке. Но вроде больше повреждений нет. И это точно не тело Вана. Видимо, кто-то не хотел повторения моей такой отличной семейной жизни, и вот к чему это привело. Мне дали новое тело. Теперь будем узнавать, чьё оно и где я теперь. Да и в каком времени тоже? Вздохнув, время на это ещё будет, я стал ощупывать себя, рядом землю, где лежал, пытался найти хоть что-то. Что любопытно, карманы были выдраны наружу, похоже, паренька оглушили и ограбили. Вокруг тоже ничего не было. Аккуратно зашевелившись, держась за землю, встал, удержал равновесие, похоже на лёгкую форму контузии, неизвестные грабители голову паренька, а это точно подросток, явно не жалели. Ещё что я выяснил на ощупь, одежда пошита портным, а не на фабрике, но с помощью швейной машинки. Или паренёк из зажиточных, или таких фабрик, вроде китайских, где выпускают ширпотреб, тут пока нет. В общем, карманы пусты, пока ничего не понятно, отойдём в сторону и полежим, голова кружится. А утром уже будет ясно, где я. Тут ударила головная боль, и, несмотря на то что сознания я не потерял, теперь знаю, кто я теперь и где нахожусь.
Сидел я на траве и морщился, тёр виски, прикидывая, что делать дальше. Для начала, я попал в тело корейского подростка, в этот раз возраст ещё уменьшился. Как-то всё это странно. Первым был Пак, пятнадцать лет. Вану четырнадцать примерно. А Ким Чхан Хану было тринадцать. Совсем недавно исполнилось. Находился тот, а теперь уже я, в районе города Сеул, Южной Кореи. Сегодня пятнадцатое мая тысяча девятьсот пятидесятого года, и семья Хана была беженцами с Северной Кореи. Коммунисты там действительно закрутили гайки, что такие средние промышленники, как Ким, решили бежать. А они были фабрикантами, фабрика художественного ткачества. Шили национальные костюмы, никому не мешали, но от озверевшей толпы, что ворвалась на территорию фабрики, это не спасает. Решили национализировать имущество. Грабёж, если проще, тут я с семьёй Ким согласен. Пока до их дома не добрались, Ким были вынуждены похватать всё, что под руку попалось, и бежать из Пхеньяна к южанам. Добрались благополучно, через границу перешли, проводнику заплатили, а уже с этой стороны их ждал грузовой автомобиль, проводник подогнал, а когда поехали дальше, проводник их предал. Видимо, не в первый раз. Отработано всё. Ударами ножей бандиты убили старших Ким, их трое было, потом взялись за остальную семью. Хан в ужасе бежал от грузовика, на котором их везли. Помнил тяжёлые шаги неизвестного бандита, что за ним бежал, вспышка, головная боль, и уже я очнулся в этом теле. Да, я так думаю, ограбление зажиточных северян тут поставлено на широкую ногу. Как профессиональный военный и диверсант, я оценил проведённую бандитами операцию на максимальном среднем уровне. Загнали машину в неприметное место, а там уже ждали. Тел уже не найти, я в этом уверен, а тело Хана, думаю, просто поленились нести. Как рассветёт, посмотрю.
Сидя всё так же на траве, сон совсем даже не шёл, размышлял. Почему меня отправили снова на Корейскую войну, что начнётся через полтора месяца? Да ещё в такое время, что до золота в самолёте с китайскими опознавательными знаками уже не добраться. А самолёт с денежным печатным станком? То-то и оно. Видимо, из-за подобной финансовой поддержки, из-за которой я не воюю, а пытаюсь устроить себе благополучную жизнь, и решили изменить ситуацию. Кто эти «те», я не знаю, но сказать могу так – благодарю за множество жизней. Только вот надеяться, что я буду с полной самоотдачей воевать в Корее или Вьетнаме, не стоит. Я там воевал только против американцев, остальные так, если под руку попадутся. Поэтому сами эти войны мне безразличны. Я русский душой, хоть и не телом, мне интересна только судьба России, но не более. На Корею мне наплевать, на Вьетнам тоже. И что в сухом остатке? Из меня не сделать бойца, что будет тут драться до конца. Только против американцев, и всё. Почему меня не отправить на Великую Отечественную войну? На Империалистическую? На Гражданскую сам не хочу. Плохая это война, нехорошая. Война вообще дело нехорошее, но гражданские самые страшные и отвратительные. А тут то Корея, то Вьетнам. Нет, ничего не скажу, действительно, опыта одиночных боевых действий я набрал, лётных тоже, что на самолётах, в Корейской войне, что на вертолётах, Вьетнам и после него. Только если неизвестные, что меня в это тело сунули, хотят моего участия, то зачем же в тринадцатилетнего? Я же не смогу воевать в рядах северян, мне остаётся доступной только партизанская деятельность. Да и то при желании вообще ввязываться в этот конфликт. Странно это всё, вот что я скажу.
Так я и сидел до рассвета. А похоже, удар сильный, таким череп можно раскроить, хорошо у Хана он крепкий. Проходили границу ночью, утром на рассвете на машине поехали в Сеул, на полпути съехали с дороги в овраг, тут уже ждало шесть бандитов, ну и бойня началась. После удара Хан пролежал почти сутки, раз я в его теле ночью очнулся. Не жалели даже детей. Маленькому Чену, взяв за ноги, размножили голову о камень. А ведь ему было всего два года. Девчат постарше наверняка изнасиловали. Больше Хан не видел, пытался убежать. Да и не он один. Только он прорваться смог, но всё равно догнали. В семье Ким одиннадцать человек было, от взрослых до малышей. Хан тоже входил в этот список. Встав, отряхнув брюки, я также по одежде прошёлся, выбивая пыль. Карманы вывернутые я уже на место вернул, да и было их всего три: два брючных и один нагрудный, причём тайный, в рубахе с внутренней стороны вшит. Только тоже пустой. Обыскивал тело тот ещё специалист, всё нашёл. Странно, что одежду и обувь не снял, добротная, зажиточного горожанина, хотя и подростковая, сбыть можно легко. А вот шляпы не нашёл, она ещё у грузовика слетела с Хана.
Вот так отряхнувшись, я дошёл до оврага, уже достаточно солнце поднялось, чтобы рассмотреть его дно, трупов нет, замусорено, но внимание не привлекает. Часто встречались пятна крови. Вздохнув, проводника и бандитов я запомнил, мало ли встретимся, по дну оврага дошёл до дороги и по обочине направился к Сеулу. Вскоре дорожный указатель встретился, что дал понять, я иду верной дорогой. Голова болела, отдавало в неё при шагах, но я терпел. А когда ручей попался, тут мост через него перекинут был, спустился, сделал пару глотков, хотя это опасно, и умылся. Снял с себя всё да помылся. А вода ледяная, взбодрила, и, одевшись, отряхивая мокрые волосы, мне стало заметно легче, остудил голову, направился дальше. Дорога не пуста была, проезжали редкие машины, пару раз мотоциклисты промчались, вот повозок было больше. Так и шёл, пока ближе к обеду не увидел голубую полоску моря вдали и строения. У меня уже в животе сосало от голода, Хан давно не ел, и я, как попал в это тело, маковой росинки во рту не держал. А тут, увидев окраины Сеула, увеличил скорость движения, голова уже не так болела, можно. Надеюсь добыть средства и нормально и вкусно поесть. Вот только как добыть эти средства? Остаётся ограбление. Простых жителей жалко, а вот бандитов, криминал или офицеров-американцев из советников – тут никаких моральных терзаний нет и не будет.
