И как так вышло, что их оставили в дураках?
И неужели они в них, в дураках, останутся? И Петя, доктор наук и бывший профессор, так и будет за деньги писать кандидатские для нерадивых соискателей ученой степени, Лара же, специалист по зарубежной литературе, брать на дом грошовую работу по компьютерному набору текстов? А Лика продолжит тщетно высматривать нормального парня в раззолоченных интерьерах?
Или можно еще все изменить?
К ним уже приходили учтивые молодые люди из каких-то партий и предвыборных штабов. Просили заполнить анкету, подписать петицию, поддержать политика, который придет во власть и будет отстаивать интересы обманутых дольщиков… Убедительно рассказывали, как это нужно и важно… Но Петр Иванович рассудил:
– Нет, Лара, это такие же жулики. Мы пойдем другим путем.
Лара знала, о каком пути речь. В последнее время Петр Иванович необычно часто цитировал знаменитое некрасовское: «И пошли они, солнцем палимы, повторяя: «Суди его бог» – при этом выражение лица у него было непримиримое, словно с классиком русской литературы доктор физико-математических наук был решительно не согласен и божьего суда дожидаться не собирался.
Исковое заявление они с Ларисой Сергеевной отнесли в суд вместе. Это был их новый план. Хотелось верить – на сей раз действительно толковый.
Поздний вечер – мое любимое время суток. За исключением разве что воскресного, изрядно подпорченного ожиданием скорого начала рабочей недели.
Поздним вечером буднего дня, распихав все свои дела, я наконец могу немного побыть наедине с собой… Или вот с Говоровым, который уже неделю звонит мне ровно в 22.00, как по расписанию.
– Леееена, – тянет он вкрадчиво. – Ну чем ты там опять шуршишь? Опять взяла дела на дом? Отложи ты уже бумажки, побереги глаза и мозг.
В голосе Говорова приблизительно в равных пропорциях смешались нежность и укоризна. Я заслушалась.
Голосу Говорова аккомпанирует не бумажный шелест, а шум набегающих волн. Я знаю, Никита сидит на большом камне у края прибоя – летом мы там сиживали вместе, тесно обнявшись и молча глядя в морские дали. Закат давно отгорел, но линия горизонта все еще слабо подсвечена бледно-розовым, и луна такая желтая, маслянистая и ноздревато-твердая, как кусок отличного швейцарского сыра… Ой, теперь еще и сыру захотелось…
Я вздохнула.
– Ну что у тебя опять? – сочувственно спросил Говоров.
– Иски обманутых дольщиков к застройщику, который деньги с людей взял, а квартиры им не дал, – доложила я.
– У-у-у-у… Тухлое дельце.
– А Плевакин сказал – многообещающее.
– Так это одно и то же, в смысле – вони может быть много. И грязи, и шума… Это ж политика, Лен, – Никита вздохнул.
– В таком ключе я об этом не думала, – призналась я.
– И напрасно. Для нашей большой страны ситуация с обманутыми дольщиками – вопрос государственной важности. Ты знаешь, сколько их у нас таких?
– Ну откуда? У меня тут всего четверо…
– Ха, четверо! – Говоров фыркнул. – Помнится, перед выборами в Государственную думу шестого созыва специально данные собирали, так вот на тот момент, чтоб ты знала, в России было не менее восьмисот тысяч обманутых дольщиков!
– Ого!
– Ага! Думаю, сейчас их еще больше, потому что обманутые дольщики все появляются и появляются, как бы ни ужесточалось законодательство.
– Восемьсот тысяч – это же целая армия! – я поежилась.
– Ну! А я о чем? Представь, сколько разных деятелей заинтересованы в том, чтобы создать себе на этом политический капитал… Так что ты, это… – Судя по звуку, Никита яростно почесал в затылке. – Будь осторожна и Эммануиловича слушайся, у него чуйка ого-го какая и связи тоже. Сама-то ты что обо всем этом думаешь?
– Я думаю, что это сущее свинство – так поступать с людьми! – с пол-оборота завелась я. – Они последнее отдавали, чтобы купить квартиры!
– А что за люди, понаехавший молодняк? – уточнил Никита.
Резонно уточнил, по статистике, чаще всего бюджетное жилье в Москве покупают молодые семьи из провинции.
– Да разные люди, – устало ответила я, свободной рукой потирая глаза. – И молодые, и старые, и приезжие, и москвичи… У меня по этому делу четыре иска, и ни один из них не подал какой-нибудь олигарх, все истцы – такие, знаешь… Нормальные. Далеко не зажиточные.
– Зажиточные в такие истории не влипают, – согласился Говоров. – А если влипают, то не слишком страдают – не последнее же теряют. Вот, кстати, про последнее! Я вчера виноград с беседки снял, припозднился, конечно, да все руки не доходили. И знаешь что?
– Что? – послушно повторила я, прекрасно понимая, что Никита пытается отвлечь меня от безрадостного дела, и позволяя ему это, потому что мне и самой очень хотелось отвлечься.
– Ягоды уже завяливаться начали, вот что! Как думаешь, они еще годятся на вино? Или не стоит и пытаться их давить, оставить так и насушить изюма? Это «Изабелла», она с косточками, но вкуснющая – м-м-м!
– А что рекомендует по этому поводу знатный специалист – твой сосед?
– Это Васек-то? – Говоров хмыкнул. – Ну, он знатный специалист в основном по части употребления алкоголя, причем весьма крепкого, экспертом по домашнему виноделию я бы его не назвал, вот самогонку он гонит отличную, это да…
Тут Никита замолк и чем-то хлюпнул, потом звякнул, и я насторожилась:
– Говоров! Ты там не спиваешься, нет?
– Нееееет, что ты! – снова вкрадчиво протянул Говоров, и на этот раз в его голосе в равных пропорциях смешались хитрость и веселье. – Брось, Лен, когда мне тут спиваться? Вчера я арматуру наверх поднимал, сегодня месил бетон и ставил направляющие на фронтоне, завтра куплю плиты ДСП и крепеж, начну обшивать… Или нет, сначала фанеру покрашу, потом уже поставлю…
Говоров начинает вдохновенно рассказывать о своих трудовых свершениях и планах, и я с удовольствием слушаю его, хотя у меня довольно смутное представление о строительных процессах, я даже слова не все понимаю…
Я как раз собиралась уточнить, что такое «циркулярка», не единожды упомянутая рассказчиком с большим одобрением, когда мне в ухо громко звякнуло – поступила эсэмэска.
Я отклеила телефон от головы, посмотрела на дисплей и перебила Говорова с его циркуляркой, чем бы она ни была:
– Никит, извини, у меня тут Таганцев…
– Что? Где? – голос в трубке заледенел.
– Ой, ну не в постели же! – неуклюже отшутилась я. – В трубке! Сообщение мне сейчас прислал: «Надо поговорить».
– Ну, поговорите, конечно, отчего же среди ночи не побеседовать с хорошим человеком, – покладисто согласился Говоров, но по голосу было слышно – он надулся.
– Я потом тебе перезвоню, – пообещала я и, не дожидаясь ответа, сменила собеседника.
