Лейтенант Таганцев – человек на редкость здравомыслящий и при этом для опера удивительно деликатный, он не стал бы эсэмэсить мне в одиннадцатом часу вечера без серьезной причины. Я не забыла, что сама же просила его разузнать насчет соседнего недостроя, и встревожилась: что такое он мог разведать? Может, завтра мужики в спецовках не свет с водой нам отключат, а вообще атакуют дом бульдозерами?
– Костя, привет! – быстро произнесла я, торопясь выяснить причину позднего звонка. – Что-то случилось?
– Не исключено, – ответил Таганцев озабоченным голосом. – Ты, Елена Владимировна, с сестрой своей давно общалась? В курсе ее странных дел?
– Странных дел? – повторила я, ощущая побежавший между лопаток холодок.
Господи, что там Натка снова натворила? Сколько мы прожили без эксцессов, пару месяцев? Да, для нее это долго…
– Знаешь ее подругу, Галину Плетневу? – спросил Таганцев.
– Не помню такой, а что?
– А то, что Наталья наша Владимировна звякнула мне нынче в дикой тревоге за эту самую Плетневу. Она, мол, куда-то сгинула, может, ее убили вообще, нет ли чего такого в полицейских сводках…
– Почему же сразу убили-то? Она что, из какой-то группы риска, эта Плетнева?
– Твоя сестра сказала – на нее уже недавно покушались, едва не грохнули.
– Боже мой! С кем это Натка связалась?!
– Вот и я о том же. Я, конечно, сводочки посмотрю и справочки наведу, но ты бы тоже разузнала, что там за подруга такая подозрительная, – посоветовал Таганцев. – А то ведь знаешь, как говорят: «С кем поведешься, с тем и наберешься»…
– Спасибо за сигнал, будем работать, – ответила я и снова сменила телефонного собеседника.
Вернее, попыталась: Натка, которой я постоянно звонила, не брала трубку. У нее все время было занято.
Это показалось мне странным, – многочасовая болтовня по телефону среди многочисленных Наткиных «маленьких женских слабостей» до сих пор не числилась.
– Да что же у тебя там происходит? – пробормотала я, соображая, что делать.
Может, ничего? Надо отпустить ситуацию и она сама как-нибудь разрулится? Утром созвонюсь с сестрой или заеду к ней перед работой… Ага, а она до утра натворит еще дел, потом не расхлебаем…
Я отправила сестре эсэмэску: «Натка, позвони мне!» – потом продублировала это сообщение в ватсап и в мессенджер «Фейсбук». Подождала пять минут – никакой реакции. Я прошлась из угла в угол, вздохнула:
– Делать нечего! Придется выпускать засадный полк, – и набрала памятный с детства номер.
– Алёу? – после пятого гудка откликнулся знакомый голос – дребезжащий, но бодрый, как надтреснутый колокольчик, и жутко раздражающий.
– Здравствуйте, дорогая Вера Марковна! – произнесла я громко и нарочито радостно. – Это Лена Кузнецова, внучка Анны Петровны, помните меня?
– Ой, Ленусечка! – обрадовалась давняя бабушкина врагиня – соседка по лестничной площадке.
Во времена моего детства Вера Марковна и Анна Петровна то и дело конфликтовали. Причина, мне думается, заключалась в разительном несходстве менталитетов. Вера Марковна была классической бдительной «бабкой с лавочки» и все свободное время проводила в наблюдениях за соседями, их гостями и просто прохожими. От ее зоркого ока ничто не могло ускользнуть, и мало кому удавалось пройти мимо Веры Марковны, не получив попутно нелестную характеристику и пару-тройку рекомендаций по улучшению поведения, внешнего вида и образа жизни. Наша же с Наткой бабушка в чужие дела никогда не лезла, любых разборок чуралась и нездоровое любопытство соседки откровенно осуждала.
Удивительно, но после смерти нашей бабушки Вера Марковна почему-то решила нас с Наткой опекать, и мне, помнится, стоило большого труда удерживать ее на расстоянии и при этом не ссориться. Как знала, что бабка еще пригодится!
Натка же, отродясь не страдавшая избытком дипломатии, попросту не обращала на соседку внимания. С годами это стало несложно: одряхлев, Вера Марковна прекратила часами просиживать на лавочке у подъезда, оборудовав себе наблюдательные пункты у окна в кухне и у дверного глазка. У окна она торчала днем, под дверью – ночью. У бабки давно уже была стойкая бессонница, так что я не боялась разбудить ее поздним звонком.
– Как ты, Ленусечка, как твоя дочечка, замуж еще не вышла? – спросила Вера Марковна, не уточнив, чье именно замужество – мое или Сашкино – ее интересует.
– У нас все хорошо, – ответила я коротко. – А как вы, Вера Марковна? Как ноги?
– Да ползаю еще кое-как…
Бабуся определенно кокетничала. Натка рассказывала мне, что недавно застала ее подслушивающей с граненым стаканом под дверью соседей и вспугнутая Вера Марковна унеслась к себе со скоростью младой газели.
Я вздохнула, понимая: Натка, если с ней все в порядке, не простит мне того, что я сейчас сделаю.
– Вера Марковна, вы не могли бы постучаться к Наташе? Что-то я ей никак дозвониться не могу и беспокоюсь…
– К Натусечке? Ну конечно же! – с готовностью отозвалась соседка.
Я услышала, как загремели замки и засовы, затопали по лестничной площадке с гулким отзывчивым эхом тяжелые ноги в ботах. Потом стало тихо.
– Ну что там? – не выдержала я.
– Разговаривает твоя Наташа с кем-то, кажись, ругается, – вполголоса пересказала мне Вера Марковна, и я ясно представила, как она сутулится под Наткиной дверью, для лучшей слышимости уперев в нее граненый стакан.
При этом в другой руке старушка держит трубку домашнего телефона – она у предусмотрительной Веры Марковны на очень длинном шнуре, чтобы можно было отойти от аппарата в прихожей на пост к окну в кухне и при этом не прерывать беседу с какой-нибудь старушкой-подружкой.
Я нахмурилась. Если Натка принимает гостей, тогда понятно, почему она не отвечает на мои сообщения – должно быть, просто не слышит их. Но почему у нее при этом занят телефон?
– О чем разговаривает, не слышно? – бессовестно подначила я старую шпионку.
– Кажись, о море… Нет, о морге! – Вера Марковна удивилась, и удивление ее было приятным, с оттенком людоедской радости.
Еще бы! Что-то очень интересное происходит!
– О чем?! – мне показалось, что я неправильно расслышала.
– О морге, говорю! Так и спрашивает: аллё, это морг? А дальше неразборчиво, очень быстро говорит, слова сливаются, не разберу…
– О боже… – я растерялась. – Эмм… Вера Марковна, пожалуйста, постучите в дверь! То есть позвоните! В смысле, нажмите на кнопку звонка!
– В смысле, придавите ее пальцем, – довольно ехидно пробормотала Вера Марковна. – Ленусечка, да я уже давлю, давлю… Вот еще ногой постучу…
«Бум, бум, бум!» – донеслось до меня из трубки.
Хм, бабушкина ортопедическая обувь явно сродни стенобитным орудиям.
