– Ну? – поторопила я свой засадный полк, не наблюдая развития событий.
– Не открывает, – с сожалением сказала Вера Марковна. – И про морг уже ни гу-гу. Вообще замолчала, ни звука не слышно. Что делать будем?
– Вы еще немного постучите, если вам не трудно, – решила я, распахивая платяной шкаф. – Я скоро приеду.
Разговор пришлось оборвать, чтобы вызвать такси. Из машины я еще несколько раз набирала Наткин номер, но так и не дозвонилась: теперь мобильный телефон вызываемого абонента был выключен или находился вне зоны действия сети.
Таксисту я сказала:
– Гони, как на пожар!
И он послушался, причем даже расспрашивать меня ни о чем не стал, только поглядывал искоса с умеренным любопытством.
О Москве говорят, что это город, который никогда не спит. Это не совсем справедливо: поздним вечером столица все же начинает клевать носом, сонно щурится, задремывает, и это лучшее время для автогонок по городским магистралям – спросите хотя бы стритрейсеров или патрульных ГИБДД…
Через тридцать минут настоящей гонки с визгом колес и запахом паленой резины я выбралась из болида, в который моя воля и мастерство водителя превратили скромный «Рено». В моих глазах расплывались цветные пятна дорожных огней, меня слегка пошатывало и немного мутило, но эти неприятные ощущения терялись на фоне так и не отпустившей тревоги за непутевую сестрицу.
На нужный этаж я поднялась без остановок, на одном дыхании. Краем глаза заметила плавно качнувшуюся дверь соседней квартиры – Вера Марковна отступила на заранее подготовленные позиции, но продолжала наблюдать – и резко придавила кнопку звонка. Он исправно покурлыкал: у Натки очень лиричный звонок, певучий, как птичка. Хотя в этой ситуации я предпочла бы полковую трубу или хотя бы пионерский горн – их невозможно не услышать и трудно оставить без внимания. А вот птичка, увы, была полностью проигнорирована…
Я не стала церемониться и постучала в дверь кулаком. Потом прислушалась…
– Может, стакан дать? – проявляя предупредительность, подсказала сзади Вера Марковна.
– Тогда уж и бутылку сразу, – пробормотала я, испытывая большое желание напиться, забыться и по пробуждении обнаружить, что мне все это приснилось.
За дверью в квартире Натки что-то длинно шаркнуло. Звук был такой, словно по коридору проволокли тяжелый матерчатый тюк, и мне тут же представилось, что это тащат безжизненное тело. Мое беспокойство мгновенно возросло до критической отметки, и я замолотила в дверь с криком:
– А ну, кто там? Открывайте немедленно!
Открыть мне не открыли, зато после паузы послышался знакомый голос, опасливо поинтересовавшийся:
– А там кто?
– Это я, Лена!
– Какая Лена?
– Натка, ты с ума сошла? Сестра твоя – Лена!
– Лена?
В голосе Натки образовалось так много недоверчивого удивления, что я подумала – сейчас она еще спросит: «А чем докажешь?» Я даже загодя полезла в сумку, нашаривая там служебное удостоверение, чтобы приложить его к дверному глазку, но сестрица все-таки поверила мне на слово и открыла дверь. Вернее, приоткрыла ее на длину стальной цепочки.
Я тут же сунулась в проем лицом, и поместившейся в щель половинки знакомой физиономии Натке хватило, чтобы окончательно опознать родную кровиночку.
– Точно, Ленка! – обрадовалась она. Но тут же нахмурилась и спросила:
– А ты сама пришла, одна?
Не оборачиваясь, я дала отмашку Вере Марковне – мол, спрячьтесь, я тут пришла сама, одна! И сквозь щель приоткрытой двери продавилась в полутемную прихожую, едва Натка левой рукой сняла цепочку.
В правой у нее был увесистый и шипастый деревянный молоток для отбивания мяса. Это не успокаивало.
– Фуххх, – шумно выдохнула сестрица, опуская свое первобытное оружие. – Как же я рада, что это ты!
– А кого ты ждала? – спеша осмотреться, я обошла Натку и чуть не упала, в полумраке споткнувшись о здоровенную диванную подушку на полу.
Стало понятно, что именно с таким пугающим шорохом тащили тут по коридору. Однако все остальное – не принятые звонки, не отвеченные сообщения, разговоры про морг и особенно молоток для отбивания мяса – по-прежнему нуждалось в объяснении, и я выразительно посмотрела на Натку.
– Кого я ждала, тех мне видеть вовсе не хотелось бы, – непонятно сказала она и в обход меня и заграждения из диванной подушки протопала в кухню.
Там было светло, а на столе лежала старая, кажется, еще бабушкиных времен, телефонная книга, раскрытая на странице с номерами учреждений здравоохранения. Надо же, этот древний талмуд еще не утратил актуальности?
– С Сенькой все в порядке? – спросила я главное.
– Сенька давно спит, – успокоила меня Натка, одной рукой сдвигая на край стола допотопный телефонный справочник, другой включая электрический чайник. – А ты же знаешь: когда он спит, его из пушки не разбудишь.
Полупустой чайник загудел, затрясся, браво пыхнул паром и выключился.
– Тебе чай или кофе? – спросила сестра.
– Мне, пожалуйста, объяснения! – потребовала я. – Почему ты не отвечаешь на звонки и сообщения?
– Мобильник насмерть разрядился, видишь, я уже с домашнего звоню. – Натка кивнула на подушку в коридоре, стратегически грамотно уложенную под стеной со стационарным аппаратом.
– Почему по больницам? Кто-то заболел? – тут я вспомнила, что упоминался морг. – Или, не дай бог, умер?
– Именно это я и пытаюсь выяснить.
Натка щедро плеснула в чашки кипятка, утопила чайные пакетки вместе с хвостиками, ругнулась и принялась вылавливать ярлычки ложечкой. Моментально раскисшие бумажные квадратики трепетали, как рыбки, уворачивались и липли к стенкам чашек. Натка яростно шерудила ложкой, расплескивая чай. Руки у нее подергивались.
– Прекрати уже! – я отняла у нее ложку, и тогда сестра расплакалась.
Пришлось мне утирать ей слезы, заваривать другой чай – успокоительный, на аптечных травах, поить всхлипывающую и икающую Натку получившимся настоем с острым запахом валерианы и мяты – и все это в нетерпеливом ожидании объяснений.
Сердце заранее сжалось – я предвидела, что услышанное мне вовсе не понравится. Моя сестра по натуре не нытик, она из тех, кто идет по жизни смеясь, с гордо задранным носом… Оттого и спотыкается на каждом шагу.
На этот раз, как выяснилось, Натка не просто споткнулась – она ухнула в яму, которую сама же и выкопала.
Знакомая риелторша – та самая Галина Плетнева – предложила ей соблазнительный вариант обмена «двушки» на «трешку» с доплатой в полмиллиона. Как раз такая сумма у Натки имелась, об улучшении своих жилищных условий она думала уже давно и согласилась на предложение Галины без раздумий. И деньги свои ей отдала – все пятьсот тысяч. После чего Плетнева исчезла – обещала тем же вечером заглянуть, а сама все не приходит, не звонит и на Наткины звонки не отвечает.
