– Простите, вы не нас ждете? – спросила я его, выбираясь из машины.
– Вы Наталья Владимировна?
– Я, это я Наталья Владимировна! – примчалась к нам Натка, успевшая резво пробежаться вдоль забора новостройки. – А это моя сестра, мы вместе будем, ничего?
Парень безразлично пожал плечами, махнул рукой, приглашая идти за ним, и молчком пошел к шлагбауму. Натка пыталась его расспрашивать, но быстро отстала. Правильно, нам же только провожатого обещали, а не экскурсовода.
Следуя за парнем, мы гуськом обогнули заградительное сооружение и двинулись в глубь обширной территории, обнесенной забором и обойденной заботами электриков.
– Тут ночью-то не ходят, – снизошел до пояснения очевидного наш провожатый, включая фонарик. – Под ноги смотрите.
Последовав его примеру, Натка включила фонарик в мобильном, я тоже, но это не сильно спасало. Под ногами – парадными шпильками! – был неуютный хрустящий гравий, местами коварно заляпанный обширными пятнами то ли густой грязи, то ли, не дай бог, еще сырого бетона.
– Зачем тут вообще ходить? – спросила Натка (у меня не получилось бы сформулировать этот вопрос цензурно), и наш немногословный спутник вместо ответа снова махнул рукой.
Луч фонарика мазнул по стене и ненадолго замер, выхватив из темноты подобие таблички – запаянный в пластик бумажный лист А4 с коротким текстом: «В офис». Ниже имелась стрелка-указатель. Два слова и один знак были напечатаны на принтере, картридж которого не помешало бы обновить, а сама ламинированная бумажка крепилась к стене с помощью полосок скотча.
– Представляю, какой это офис! – фыркнула Натка.
– Годился для продажи квартир по дешевке, – сказал наш провожатый и тоже то ли фыркнул, то ли кашлянул.
Следуя по стрелке, мы свернули за угол и оказались на довольно просторной площадке, плотно заставленной то ли здоровенными длинными ящиками, то ли вагонами… А, нет, контейнерами!
– Туда, где свет, – указал наш провожатый.
Ряды красно-коричневых контейнеров в темноте походили на узкие улицы, встык застроенные одинаковыми низкими домиками.
Мы увидели еще одну самодельную табличку или даже вывеску – из целых трех бумажек, с надписью «Квартиры от застройщика» и тоже со стрелкой. Это была уже избыточная информация. Гораздо лучше, чем плохо напечатанный указатель, направление сообщал широкий поток густо-желтого электрического света. Увидев его, я обрадовалась, будто мне красную ковровую дорожку расстелили: появился хоть какой-то шанс не убить окончательно разнесчастные парадные шпильки. А то я уже влезла ими пару раз в какую-то густую грязюку…
Плафон-тарелка с желтой лампой ватт на сорок свисал с потолка стандартного контейнера сразу за открытым проемом, с трогательным намеком освещая шипастый резиновый коврик на пороге и не позволяя с легкостью рассмотреть, что там дальше, внутри. Мы приблизились – Натка в своей удобной обуви топала первой, я за ней – и увидели в дальнем конце пустого длинного помещения одинокий стол, даже не офисный, а просто обеденный, как с какой-нибудь зачуханной кухоньки старых советских времен. Кажется, на нем даже цветастая клеенка имелась, я не успела толком рассмотреть из-за плеча сестры, которая остановилась прямо передо мной, искательно озираясь:
– А где?
– Подвинься! – я подтолкнула Натку в помещение, и почти сразу же за моей спиной пугающе грохнуло и проскрежетало. А потом погас свет.
В кромешной тьме мы не остались только потому, что не успели еще выключить фонарики в мобильных телефонах.
Я испуганно замерла.
– Эй, что за шутки! – Натка проворно обошла меня, грохнула в дверь кулаком, энергично попинала сплошной металл. – Открывай!
Я сделала робкий шажок в глубь узкого помещения, кажущегося теперь бесконечно длинным, и повозила вокруг слабым лучом телефонного фонарика:
– Тут никого нет.
– А где же следователь? – Натка обернулась и тоже посветила в углы. – Мы не туда пришли?
– Боюсь, что никакого следователя здесь нет и не было, – вздохнула я, начиная осознавать серьезность нашего положения. – Похоже, нас с тобой заманили в ловушку.
– Зачем? У меня и денег-то больше нет!
Я строго посмотрела на дурочку – жаль, в темноте она не могла разобрать выражение моего лица:
– При чем тут деньги? Из того, что у тебя еще можно отнять, осталась только жизнь.
Это прозвучало слишком зловеще, я вообще-то так не хотела: не улыбалось мне унимать очередную Наткину истерику. Ладно еще успокаивать ее в комфортных условиях собственной квартиры, где тепло, светло и есть хотя бы простейшие седативные средства, но будучи запертыми в темном холодном контейнере… Стоп, спокойно, не надо драматизировать, иначе истерика сейчас накроет и меня.
Попробуем мыслить спокойно и конструктивно:
– Что с дверью? Ее можно открыть изнутри?
– Разве что с динамитом. – Натка пытливо погрохотала у входа, потом выругалась и в голос заорала: – Выпустите нас! Откройте! А-а-а-а!
Спокойно не получалось.
– Это бессмысленно, – я поморщилась: эхо в пустом контейнере оглушало. – Думаю, этот гад уже ушел, а больше никого на стройке ночью нет, так что никто тебя не услышит.
Тут я сообразила, что при наличии исправных мобильных истошно голосить «Спасите-помогите!» нет никакой необходимости, и спешно выключила фонарик. Взглянула на дисплей и выругалась, как только что Натка:
– Здесь связи нет!
– Как это? – сестра тоже выключила подсветку. – Блин, точно! Связи нет вообще! Почему?!
Так, спокойно, только спокойно… И конструктивно, только конструктивно…
– Наверное, потому что вокруг высокие здания, а мы в металлическом контейнере, как в глухой коробке, – предположила я.
– В смысле, в глухой? – Натка снова включила фонарик и пошла по периметру помещения. – Хочешь сказать, сюда и воздух не проникает? То есть мы тут задохнемся?!
– Насчет воздуха не знаю, может, если ляжем на пороге, получится дышать через щелочки…
– Лежа на пороге, мы от холода загнемся, – резонно рассудила сестра. – Иди сюда, тут стулья есть. Мягкие. Как раз две шту…
Скрип, хруст, звук падения, снова ругань.
– Так, стул у нас всего один. Но еще можно сидеть на столе. На нем даже спать можно, если свернуться калачиком…
Я покачала головой, не понимая, чего больше в том, как Натка принялась осваиваться в нашей тюрьме, – мужества или, наоборот, трусости. Сестре вообще-то свойственно закрывать глаза на серьезность ситуации, страшась ответственности за случившееся и до последнего затягивая с разрубанием какого-нибудь гордиева узла…
– Тебе стул или стол? У меня есть антибактериальные салфетки, сейчас я протру эту клеенку, – Натка продолжала хлопотливо вить нам гнездышко.
