Книга Жилье по обману, страница 41. Автор книги Татьяна Устинова, Павел Астахов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Жилье по обману»

Cтраница 41

– Вполне.

Пошатываясь и поддерживая друг друга, мы с Наткой ушли со стройки.

– Ты обратила внимание? Никаких табличек со стрелочками на стенах уже нет, – сказала Натка, сидя в машине.

Пока я разогревала мотор, она смотрела на шлагбаум оставленной нами стройки и хмурилась.

– Очевидно, таблички были частью ловушки, – кивнула я.

– И этот парень, который вел нас… Я ведь его видела в отделении, – сказала Натка.

– В смысле? – я развернулась к ней. – Он что, действительно полицейский?

– Не знаю, он в штатском был, но отирался в участке, когда я заявление писала. Может, следил за мной, а может, и впрямь там работает, – Натка широко зевнула и плаксиво сморщилась. – Вот чего они на меня взъелись, Лена? Ведь не просто заперли – убить пытались, разве нет? И тебя тоже…

– Я-то просто за компанию.

– А меня за что?

– Думаю, ты развила слишком опасную для них активность, – рассудила я, аккуратно выезжая на дорогу. – Ты стала энергично искать Галину, нашла ее фото, других пострадавших, сестру-судью привлекла… Никто от тебя такого не ожидал.

– А они думали, я дура?

– Ну-у-у… Признайся, ты не производила впечатления умницы. Хорошенькая, глупенькая, вроде как без связей, без мужа-защитника, обычная мать-одиночка. Они же как раз таких и обманывали – то дедушку, то бабушку, то вот тебя…

– Только обманутый дедушка тихо помер, обманутая бабушка догнивает в приюте, а я дала мерзавцам бой! – Натка снова зевнула, пристроила затылок на подголовник да так и уснула – с самодовольной улыбкой на губах.

Была уже не ночь – раннее утро, небо на востоке окрасилось розовым, машины по улицам сновали деловито и бодро, водители – и я в их числе – наслаждались дорогой без пробок…

Я привезла нас к Наткиному дому, тихо остановилась у подъезда, заглушила мотор и некоторое время сидела, глядя на спящую сестру. Улыбка на ее лице уже растаяла, губы кривились и вздрагивали, на гладких бледных щеках отчетливо виднелись разводы подсохших слез, подкрашенных потекшей косметикой. Так я и знала, что эта хваленая водостойкая тушь – рекламный миф…

Пискнула, открываясь, дверь подъезда, на крыльцо вышла какая-то тетка с собакой, и обе сделали стойку на мою «Хонду». Должно быть, сидя в машине с выключенным двигателем, я выглядела подозрительно. Надо было будить Натку, высаживать ее и ехать домой. Вместо этого я снова завела машину, сдала от подъезда во двор, развернулась и поехала совсем в другую сторону.

Получасом позже я остановилась в другом дворе, покосилась на посапывающую Натку, вылезла из машины и, приставив руку козырьком ко лбу, посмотрела на нужный балкон. Вовремя: там как раз появилась крупная темная фигура. Она вздернула руки, как пленный фриц, опустила их, снова вздернула, опять опустила.

– И-раз, и-два, и-три, – посчитала я и после «и-четыре» тоже подняла руку и приветственно помахала.

Во дворе в ранний час было пусто, так что человек на балконе меня быстро заметил. Он прервал свою физкультуру, перегнулся через перила, присматриваясь, кивнул и скрылся в комнате. Я подошла к подъездной двери, она загудела и открылась: меня пригласили войти.

Когда я поднялась на нужный этаж, дверь квартиры уже была приоткрыта, и за ней солнечно пламенел оранжево-золотой атласный халат.

– Доброе утро, Леночка, – распахнув дверь шире, произнесла Тамара Тимофеевна так спокойно и доброжелательно, словно мое внезапное появление тут в седьмом часу утра было делом совершенно обычным и абсолютно нормальным. – Физкультурник мой в душе, сейчас подойдет, а мы с тобой чайку пока…

– С удовольствием, – ответила я честно.

Врать не имело смысла: у Тамары Тимофеевны взгляд – рентген, она ученый-психолог со степенью и кучей монографий. Порой мне кажется, что все мы, включая меня, уже классифицированы и подробно описаны в ее научных трудах, но Машка говорит, что у меня паранойя, а у Тамары Тимофеевны просто комплекс доброй матушки. Мы все вроде как паства Анатолия Эммануиловича, и он наш добрый батюшка, а его супруга соответственно матушка и потому чувствует себя обязанной всемерно о нас заботиться. Она так и делает. Всех знает, во все вникает. При первой нашей встрече на новогоднем корпоративе Тамара Тимофеевна Плевакина поразила меня тем, что с беспримерной легкостью выспросила у меня все подробности личной жизни, причем я отвечала ей охотно и с редкой искренностью. А ведь еще трезвая была!

К тому моменту, когда Анатолий Эммануилович в синем с белыми полосками винтажном спортивном костюме «Адидас» выступил из ванной, я успела выпить чашку чаю, съесть три горячих блина со сметаной и обсудить со специалистом пару типичных подростковых комплексов. Но, едва появился «ее физкультурник», Тамара Тимофеевна отошла на задний план. Налила мужу чаю, придвинула блины – и исчезла.

– Ты, Еленочка Владимировна, заражать меня своим гриппом пришла? – сурово поинтересовался Плевакин, устраиваясь за столом. – Чего тебе дома-то не болеется?

– Мне, Анатолий Эммануилович, так болеется, что чуть не умерлось уже, – пожаловалась я. – Этой ночью меня и мою сестру пытались убить.

Шеф крякнул, насупил лохматые брови.

– Нужна ваша помощь, Анатолий Эммануилович, – сказала я. – Вы сможете подключить ФСБ?

– Ты рассказывай давай, а там посмотрим, чего я могу, а чего не могу, – ворчливо распорядился шеф и яростно потыкал свернутым в трубочку блином в плошку со сметаной.

Я рассказала ему все.

Под мой рассказ шеф уплел десять пышных блинов – неудивительно, что он становится похож на пингвина. Десятый, юбилейный блин Анатолий Эммануилович запил чаем, со звоном поставил чашку, оттолкнул блюдце, встал из-за стола и ушел из кухни, походя сдернув со шнура зарядного устройства мобильный и велев мне:

– Сиди, ешь.

Прежде чем за ним закрылась дверь дальней комнаты, я услышала:

– Пал Семеныч, здравия желаю, мон женераль, как поживаешь, дорогой? Я вот…

– Павлику звонит, Паше Усольцеву, – прокомментировала Тамара Тимофеевна, материализовавшись так же мгновенно, как исчезла.

– Генералу ФСБ Павлу Семеновичу Усольцеву? – уточнила я, с усилием проглотив вставший комом в горле блин.

– Ага, ему, Павлику, – легко ответила профессор Плевакина и налила мне еще чаю.


Посидеть на больничном мне все же пришлось. Даже не посидеть, а полежать.

После ночи в контейнере я совершенно расхворалась, и пара дней для меня прошли нечувствительно: я боролась с температурой, кашлем, насморком и болью в горле. Все это вместе отвлекло настолько, что с Наткиным квартирным вопросом «специально обученные люди» разбирались без меня. К счастью, это была уже не моя война. Даже не наша: Натка после долгой беседы с настоящим следователем тоже оказалась не у дел, что ее очень нервировало.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация