Анастасия Владимировна размеренно кивает, подтверждая, что все так, все правильно.
– Много откликов на вакансию было? – спрашивает ее прокурор.
– Да до фигища! Ой, – образцовый современный эйчар понимает, что ляпнула не то, и испуганно прикрывает ненапомаженный рот ладошкой.
– То есть очень много? – доброжелательно уточняет Ильин. – Сколько конкретно?
– Да я уже не помню точно, но больше сотни, – отвечает Цветкова.
– И из более чем сотни соискателей вы выбрали Алексея Игоревича? – прокурор кивает на Свекольникова, который слушает свидетеля с доброжелательным интересом, явно ни о чем не беспокоясь.
Хорошая нервная система у человека, всем бы такую. Кажется, я понимаю, какое качество Алексея Игоревича выделило его среди других кандидатов на должность гендиректора компании, обреченной на банкротство: пофигизм.
А Ильин опять будто мысли мои читает.
– И что же выделило господина Свекольникова из ряда других кандидатов на должность генерального директора?
Анастасия Владимировна молчит.
– В какой именно крупной компании Алексей Игоревич работал на руководящей должности не менее пяти лет?
Цветкова молчит и краснеет.
– В армии! – простодушно отвечает сам Свекольников.
По залу прокатываются смешки, кто-то с нарочитым восхищением произносит: «Настоящий полковник!»
– Анастасия Владимировна, Алексей Игоревич Свекольников до прихода в «Райстрой» не руководил компаниями и не имел отношения к строительству, – говорит прокурор.
– Ну, окопы-то рыл! – подсказывают из зала.
Ильин награждает шутника строгим взглядом и снова обращается к свидетелю:
– Объясните, как получилось, что на должность генерального директора строительной компании вы выбрали человека без соответствующего опыта и образования?
– Да это не я! Не я же выбирала! – всплескивает руками Цветкова. – Я-то что? Я только собрала отклики, рассортировала их, отправила анкеты руководителю, а уже он сам выбрал! Позвонил мне и сказал – вот этого берем, Свекольникова то есть!
– Какому руководителю, Анастасия Владимировна?
– Ну… Главному.
– А кто был главным?
Зал замирает. Цветкова снова бледнеет:
– Так это… Петр Давидович.
– Какой Петр Давидович? Анастасия Владимировна, вы же кадровик, разве не знаете, что никакого Петра Давидовича в штате компании «Райстрой» никогда не было? – давит прокурор.
– Да я вас умоляю! – свидетель Цветкова трясет головой, и гулька на ее затылке подпрыгивает, грозя рассыпаться. – Вы будто не знаете, как это бывает! Да, в штате человека нет, но он самый главный – собственник там или инвестор, не важно, тот, кто с деньгами и все решает!
Вновь раскрасневшаяся Анастасия Владимировна с вызовом смотрит на прокурора. Он грустно улыбается:
– Фамилию того главного нам скажете? Петра Давидовича?
– Да Фокс же! Петр Давидович Фокс!
– Спасибо, – Ильин переводит взгляд с Цветковой на меня. – У меня больше нет вопросов к свидетелю.
Я смотрю на Орехова. Экс-юрисконсульт «Райстроя» нервно ерзает на стуле и, кажется, кусает губы, но вопросов к свидетелю Цветковой тоже не имеет.
А у Ильина есть еще один свидетель, которого все мы не прочь послушать.
По просьбе прокурора вместо почившего главбуха Махова показания дает замначальника финансового отдела Дегтярева – милая женщина, откровенно испуганная вниманием к собственной персоне. Очевидно, что отвечать за главного бухгалтера она не хочет и не может, но ее вызвали не для этого.
– Ольга Петровна, это вы осуществляли операции по переводу денег компании на счета за рубежом? – спрашивает ее Ильин.
– Я, но не сама же! Не по собственному желанию! – спешит оправдаться Дегтярева. – На любое движение денег всегда было письменное распоряжение генерального!
Румяный Свекольников со своего места опять бубнит про коварного референта и обманутое доверие.
– А письменное распоряжение генерального директора было единственным обязательным условием для перевода средств? – уточняет Ильин.
– Нет, конечно же, нет! – Дягтерева пренебрежительно отмахивается от прозвучавшего предположения. – Что там его распоряжения? Главное – команда по телефону.
– От кого?
– От Первого, конечно же, – финансистка недоумевает, как можно такого не знать.
– А кто это – Первый?
– Ну как же? Первое лицо компании, самый главный человек…
– Вы назовете нам его имя?
– Да я как-то не знаю… – Дегтярева теряется. – Ну, Первый и Первый… Еще говорили – ПэДээФ…
– То есть вы переводили деньги по звонку человека, чье имя и должность вам неизвестны?
– Так а что мне имя и должность, если я его голос прекрасно знаю! И манера говорить у него особенная, ни с кем не спутаешь. Он вроде как акает и «дэ» как «дзэ» произносит: «Гаспажа Дзехтярева».
– Вот так?
Ильин с моего разрешения включает видеозапись.
Это фрагмент новостного сюжета о программе строительства новых яхтенных стоянок в акватории Черного моря. Корреспондент выясняет, насколько заинтересованы в развитии отечественной сети марин владельцы яхт, и один из участников опроса демонстрирует тот самый акцент, который только что копировала Дегтярева. «Гдзе мы будзем заутра – бог весц, па марям – па валнам, но Родзина далжна ждац сваих детцей, значиц – нада строиц марины!» – с чувством вещает человек, подписанный в титрах как Петр Фокс, яхтсмен.
– Похоже, – говорит Дегтярева. – Хотя я не уверена, вот если бы он про деньги сказал…
– Вернемся к деньгам, – сговорчиво соглашается Ильин. – Скажите, Ольга Петровна, с какого телефонного номера поступала вам команда о переводе денег?
– Номера были разные, всегда иностранные, – отвечает Дегтярева. – Всего три номера. Да они же у меня записаны, я их вам назову, если нужно!
Я подтверждаю, что нужно, и финансистка, покопавшись в своем мобильном, называет номера. А вслед за тем прокурор предоставляет справку о том, что вышеуказанные номера приобретались фирмой «Рэдфокс», зарегистрированной на Кипре. Владелец фирмы – некий Константин Пападакис.
А это имя мне знакомо! И не только мне: съемочная группа оживляется, по залу пробегает шепоток.
– Уж не тот ли это Константин Пападакис, гражданин Греции и Кипра, который был замешан в истории с нелегальным вывозом из России антиквариата? – уточняю я.
Об этой скандальной истории рассказывали все центральные телеканалы.
– Тот самый, – хищно улыбается Ильин и просит суд ознакомиться с протоколом допроса гражданина Пападакиса, задержанного на таможне с грузом икон XVI века. Этот протокол он запросил из материалов таможенной проверки, а я его, скорее всего, приобщу. Для пользы дела. Устанавливать истину – так устанавливать!
