– Выбросилась с балкона? Как это случилось? Ты же говорила, что она успокоилась и пошла спать, – напомнила я.
– Мы спали в разных комнатах. Среди ночи, ближе к утру, зазвонил телефон. Лика сняла трубку, ответила. И больше ни слова. Я подумала, что ошиблись номером, и Лика опять ляжет спать. Но она не ложилась. Она мерила комнату шагами – от стены к стене. Ее поведение меня насторожило. Я хотела выйти, но для этого нужно было одеться. Не могла же я появиться перед Ликой в неглиже? Я подошла к двери и крикнула: «Лика, кто звонил?» – «Из больницы», – сдавленным голосом ответила Лика. «Что-то с Павлом?» – «Нет больше Павла». Я бросилась одеваться, вдруг понадобилось бы ехать в больницу. В это время – я даже не уверена, был ли этот голос на самом деле или мне лишь послышалось, – с улицы донеслось: «Иди ко мне. Я жду тебя». Дальше заскрипела балконная дверь, повеяло холодным воздухом – и все, тишина. Я поняла – Лика сбросилась с балкона.
– А ты не видела, кто звал Лику? – в два голоса спросили я и Алина.
– Я не сразу вышла на балкон, – потупив глаза, призналась Степа.
– Так долго одевалась?
– С духом собраться не могла. Минуть пять стояла перед балконной дверью, не в силах выйти и посмотреть вниз.
– А когда вышла?..
– Мне кажется, она сначала упала на куст, ее спружинило о ветви, а потом отбросило на землю. Лика лежала на свежевыпавшем снегу, рядом никого не было. Я бросилась звонить в «Скорую». Приехали быстро. Сначала подумали, что она умерла от удара, даже прикрыли простыней, потом решили перепроверить и нащупали слабый пульс. Ее увезли в больницу. Врач ничего не обещал. «Жизнь Лики в руках всевышнего. Что сможем, сделаем», – так он сказал. Я поднялась в квартиру, хотела здесь до утра переждать. А в восемь раздался телефонный звонок. Звонили из больницы, – Степа замолчала, переводя дыхание.
– Сказали, что с Ликой? – подсказала я ей.
– Нет, просили Лику оплатить палату Павла.
– Что? – переспросила Алина. – Ты же сказала, что он умер?
– Это Лике так сказали, – напомнила Степа. – Странно, правда?
Мы с Алиной, переваривая сказанное, кивнули. Воронков отстраненно смотрел в окно.
– Я оделась и выбежала на улицу. Ночью выпал снег, и я искала следы того, кто мог позвать Лику.
– Нашла?
– Нет, – мотнула головой Степа. – Врачи «Скорой» истоптали весь газон под окном.
– Надо было до их приезда осмотреть территорию, – морщась от досады, сказала Алина.
Воронков на ее замечание язвительно фыркнул.
– Я вновь поднялась в квартиру и позвонила Сергею Петровичу, – вздохнув, закончила свой рассказ Степа.
– Его-то зачем было поднимать? – недовольным голосом спросила Алина.
– Девятый час шел, – оправдываясь, ответила Степа.
– Я не о том, – дернула головой Алина.
– Стефания Степановна, перевожу, – хмыкнул Воронков. – Алина Николаевна хотела сказать: «Зачем ты этой зануде позвонила? Кроме крика и угроз посадить на пятнадцать суток, помощи от него никакой! Сами своим женским умишком доедем». Я правильно вас понял, Алина Николаевна?
Алина ничуть не смутилась, лишь равнодушно пожала плечами – понимайте, как хотите.
– Ну зачем вы так, Сергей Петрович? – Я предприняла попытку убедить майора в обратном. – Мы вас очень уважаем и рассчитываем на то, что вы во всем разберетесь. Степа ведь вам позвонила не зря, она надеется на вас.
– Один порядочный человек в вашей компании, – буркнул Воронков.
Я обиделась. За что? И кто? Человек, которого до последнего момента я уважала и считала профессионалом экстра-класса! Ладно, Алина! Та вечно вступает с майором в полемику: кто умнее – мужчина или женщина и кто лучше решает логические задачки. Но при чем здесь я? Меня обозвать непорядочной? Ту, которая его всегда защищает от порой несправедливых упреков и обвинений подруги? Не ожидала такого от майора Воронкова, не ожидала.
– То есть вы отказываетесь помочь … – у меня перехватило дыхание. «Нам» произнести я не могла по причине гордости и обиды за себя. Проглотив комок в горле, я продолжила: – Степе.
– А в чем я ей должен помогать? – изобразив на лице безмерную глупость, спросил Воронков.
– Как в чем? Преступление налицо! Кто-то позвонил Лике, сообщил ей о смерти мужа, а потом выманил на балкон.
– Вы слышали, что кто-то звонил?
– Степа слышала!
– Вы видели того, кто стоял под балконом? – Ответа на свой вопрос Воронков не дождался. Он ответил сам: – Нет. И Стефания Степановна не видела.
– И все равно, вы должны проверить, кто звонил ночью!
– Да кто угодно! Могли ошибиться номером!
– Но Лику звали с улицы!
– Не факт! Стефания Степановна могла ослышаться. Она же вам сказала, что не уверенна: то ли слышала, то ли показалось. Был ли кто под балконом, уже не доказать: следы затоптаны.
– А если Лика выживет? Вы ей поверите?
– Вот что я вам скажу, дорогие мои. Пока вас ждал, я тут полистал книжечки Громовой. Это же бред какой-то!
– Это фантастика! – поправила Воронкова Степа.
– Да от этой фантастики у кого угодно крыша поедет! И прежде всего у автора! Я бы вообще ввел цензуру на такие книги.
Степа злобно посмотрела на майора. Мне не нужно было быть провидицей, чтобы понять, как она сожалеет о своем звонке Воронкову.
– Я тоже читала книги Громовой. И мне они понравились! – выпалила я. – Книги наводят на размышления.
– О чем? – едва не прыснул от смеха Воронков.
– О том, что мир многогранный, что смерть – всего лишь ворота для перехода души на другой уровень, – вместо меня ответила Степа. – Что существуют параллельные миры, в которых живут наши двойники. В определенных точках эти миры соприкасаются и тогда…
– Прямая дорога в дурдом, – перебил Степу Воронков. – Я же говорю, книги Громовой вредны для общества. Люди от них шизеют. Не ожидал, Стефания Степановна, что вы пойдете на провокацию. Ладно, засиделся я тут с вами. Сегодня, между прочим, суббота.
Майор поднялся и, не прощаясь, поплелся в прихожую. Никто из нас не пошел его проводить. У самой двери он крикнул нам:
– Дверь в квартиру не оставляйте открытой!
– Сами знаем, – пробурчала Алина, поднимаясь, чтобы закрыть за Воронковым дверь. – Зря ты, Степа, ему позвонила, – обернувшись к ней, сказала она.
Глава 8
– Наши действия? – спросила Алина, вернувшись в комнату.
– Доктор со «Скорой» просил привезти в больницу Ликин паспорт, – сказала Степа. – Такие правила. Он меня спрашивал, а я так ничего и не смогла ответить: ни когда она родилась, ни где прописана. Фамилию настоящую и то вспомнить сразу не смогла.
