– Девка та и есть Васька, – пояснила сухонькая старушенция. – Утром и днем он Василий, а вечером превращается в Василису!
– В кого он превращается? – переспросила Степа.
– В Василису, – повторила старушка. Сообразив, что мы ее не понимаем, она обратилась за помощью к подружке: – Ивановна, как такие мужики называются? Слово такое чудное, никак не запомню. У внучка моего игрушка есть транс…транс… Ну очень похоже…
– У Сашки твоего трансформер, – пояснила ее продвинутая подруга, – а Васька у нас трансвестит. Мужик и баба в одном лице.
– Надо же, – опешила Степа. – А где ж он работает?
– В «Розовом фламинго». Есть такое заведение для таких, как Васька. Наши мужики, когда узнали, что он такой, проследили, куда ходит. Сами, конечно, внутри не были, охрана не пустила, да и денег у них нет, чтобы по кабакам шастать, но узнать узнали – Васька Хромов в танцевальном шоу участвует.
– А когда он домой приходит?
– Поздно, под утро. Так что вы его не ждите. А зачем он вам?
– Привет хотели передать, – протянула я. – Дом у него в деревне есть. Соседка спрашивает, не хочет ли Василий огород ей продать.
– Это уж вы сами у Васьки спросите.
– Обязательно спросим.
Не прощаясь, мы со Степой поднялись с лавки и пошли в сторону улицы. Пока шли, в моей памяти всплыло лицо Хромова, загримированного под девушку. Что ни говори, а родная кровь не водица. Теперь я поняла, на кого девица была похожа. На Лику Громову!
– Знаешь, Степа, может, и есть параллельные миры, проводники там всякие, двойники, но в данном случае Лике Громовой мерещился не двойник, а родной брат, переодетый в девицу.
– Ты считаешь, что Лику преследовал Василий? Да нет, он, конечно, похож на Лику, но та женщина была другая. Я ведь видела ее. Василий высокий. Может, для мужчины он и худощавый, но в одежде девушки выглядит мощно. Плечи, руки, ноги… Бройлер, а не девушка!
– Степа, ты видела двойника под впечатлением Ликиных рассказов. Ты хотела видеть вторую Громову, ты ее увидела. Такое часто случается с восприимчивыми особами. А ты восприимчивая, даже не спорь. Лика видела Василия! Теперь я уверена! У него даже не было сообщников. В ту ночь, когда Громова спрыгнула с балкона, он не стал переодеваться в женскую одежду. Он стоял под балконом и звал ее. Думая об якобы умершем муже, она спутала Василия с Павлом. Было темно. Василий худощавый, Павел тоже. С высоты третьего этажа лица не разберешь.
– Не знаю, не знаю, – сомневалась Степа.
– Да ты вспомни, как недавно подсунула мне детективный роман. Там, кстати, тоже убийца был трансвеститом. Его долго не могли поймать, потому что он жил как женщина, а убийства совершал как мужчина. Вспомнила?
– Что-то такое припоминаю, – вяло ответила Степа. – Ну а зачем ему было доводить до сумасшествия сестру?
– Степа, ты бы уже сама могла составить антологию преступлений. Не так уж много мотивов, из-за которых совершаются убийства. Месть, деньги, ревность (не доставайся же ты никому), ну и убийство по неосторожности.
– Последние два мотива можно отбросить.
– Умница. Остаются деньги и месть.
– Интересно, а Василию было за что мстить Лике?
– Да хотя бы за то, что Лика жила в полной семье, в любви и достатке. Василий мыкался с матерью, которая, прежде всего, любила погулять и выпить.
– В неблагополучных и неполных семьях растут десятки тысяч мальчишек и не все из них становятся преступниками. Многие вырастают порядочными людьми, – возразила мне Степа.
– Тогда остается третий мотив – деньги. Доказав свое родство с Ликой, Василий мог рассчитывать на ее деньги.
– Но есть еще Анна. Павел жив.
– Дни Павла сочтены. А что, если женщина, навещающая Громова в больнице, и есть Хромов? Василий потихоньку травит Павла! – осенило меня. – Хромов уверен, что не сегодня, так завтра муж Лики умрет.
– Останется Анна.
– Анну, конечно, не просто убрать с дороги. Здесь ты права. Она живет в другом городе. Но думаю, и половина суммы, оставшаяся от сестры, его бы устроила.
– Слишком все сложно для деревенского паренька, – Степа покачала головой. – Преследования, переодевания…
– А быть трансвеститом для деревенского паренька не сложно?
– Вот-вот. В первый раз слышу о трансвестите из деревни. Знаю я деревенские уклады. Что-то здесь не то. Надо поговорить с Василием. А то что получается? Ты упрекаешь Алину в преждевременных выводах, а сама наступаешь на те же грабли.
– Пускай так. Завтра утром подъедем к Василию и поговорим по душам.
– Завтра я не могу, – вздохнув, ответила Степа. – Мне надо в восемь утра быть в отделении.
– Я могу навестить Василия.
– Нет! Одна не суйся. Береженого бог бережет. Если Василий тот, кого мы ищем, что мало вероятно, – подчеркнула Степа, – он может сорваться. Одно твое неосторожное слово – и… Не будем об этом, но одной идти – слишком большой риск.
– Ладно. Давай отложим разговор с Василием до вечера. Ты приходишь домой, и мы едем вместе. Если мы не застанем Василия дома – поедем в «Розовый фламинго». Впрочем, нас туда могут и не впустить. Знаю я такие заведения по интересам. Чужаков туда, как правило, не впускают. Что же делать? – задумалась я.
– Может, нам самим прикинуться трансвеститами? – осенило Степу.
– Это как?
– А так: мы мужчины, которым нравится быть женщинами.
– То есть мы женщины, которые хотят выглядеть, как мужчины, стремящиеся стать женщинами? Большего абсурда и не придумаешь. Хотя… Я знаю, кто нам может помочь! Веня Куропаткин!
Веня Куропаткин – потрясающий парикмахер и стилист. Какая клиентка не села бы в его кресло, он сделает из нее куколку, конфетку, женщину-вамп, коварную соблазнительницу, короче, все, что та попросит. У него не бывает проигрышных вариантов. Руки у него золотые. Но есть одно «но». Веня – нетрадиционной сексуальной ориентации. Наверное, поэтому он так хорошо понимает женщин. Кому, как не ему, знать, как обычную женщину традиционной ориентации загримировать под трансвестита.
– Поехали к Куропаткину, – решительно сказала я и подняла руку, чтобы таксисты меня заметили.
– Марина, может, не сегодня? Скоро Олег домой придет, а у нас ужина нет. Вчера нас выручила Алина. Сегодня нас ничто не спасет, ибо голодный мужчина хуже зверя.
– Скажешь тоже! Не делай из племянника раба желудка! Тем более зверя. Сколько раз я оставляла его без ужина – и ничего, не съел. Что-нибудь найдет в холодильнике.
– Там мышь повесилась! Пусто. Вакуум, – напомнила Степа. – А если туда Хрюня заглянул, то и про консервы можно забыть.
– А он и консервные банки открывает? – Я удивлено сыграла бровями.
