– А вам не кажется, что если бы у Красногорова был мотив, он бы нашел способ убить Громова, не привлекая к убийству некую Леру? Да и зачем травить человека, которому всего-то отпущена пара месяцев?
Я переглянулась с Алиной. Ничего умного в голову не приходило. Действительно, зачем?
– Значит, мотив все-таки был, – Алина упрямо стояла на своем. – Красногоров – убийца!
Воронков только развел руками.
– Я думаю, что Лера не знала, сколько осталось жить Громову, – тихо сказала Степа.
– О! Уже тепло! – неожиданно обрадовался майор.
– Сергей Петрович, может, мы не будем играть в «Угадайку»? – предложила я. – Кто такая Лера? Она имеет какое-то отношение к Лике Громовой? Вам ведь со Степиных слов известно, что именно эта девушка преследовала Лику.
– Ну хорошо, не буду вас мучить. Если бы Лера попала к вам в руки, вы бы быстро из нее все выжали. Девушке просто везло. Один раз Алина Николаевна чуть было ее не схватила, только тогда Лере на помощь пришел ее сообщник. Он вырвал у Алины Николаевны сумку и тем самым прекратил погоню. Для Алины Николаевны сумка оказалась дороже истины.
– И что? Сумка, между прочим, из амазонского крокодила! Естественно, я выбрала ее, тем более что я все равно бы уже не догнала девицу.
– Хорошо, оставим выбор на вашей совести. Может, даже хорошо, что вы не догнали Леру. Рядом с ней находился сообщник, который страховал ее, он мог и по голове вас треснуть. Но вернемся к Громову. Вы хоть знаете, кто он?
– Физик, – пока не понимая, к чему клонит Воронков, сказала Алина. – Работает в академическом институте. Мы там были. Кстати, под его руководством работает вдова брата Лики Громовой, Анастасия Курочкина. В отсутствие Громова она исполняет обязанности заведующего лабораторией.
– Очень хорошо, что вы были в лаборатории, – вдруг обрадовался Сергей Петрович, – потому что интрига данного преступления кроется в переплетении семейных отношений с профессиональной деятельностью физика Громова. Чем он занимался, знаете?
– Так, в общих чертах. Анастасия Курочкина говорила, что он вроде сделал какое-то изобретение, – вспомнила я.
– Способное перевернуть мир, – дополнил меня Воронков. – Громов успел запатентовать это изобретение. Несколько фирм с мировым именем выразили желание купить права на внедрение изобретения. Между прочим, за очень большие деньги.
– И что? Он продал?
– Нет, не успел. Громов так некстати заболел. Увы, диагноз был неутешительный. Операция не поможет. Об этом сказали Павлу врачи. Жить ему осталось совсем мало. Если бы Павел все же рискнул лечь на операционный стол, девяносто процентов, что он умер бы в тот же день. Громову нужно было тянуть время для того, чтобы выгодно продать изобретение. Дабы его не терзали зря онкологи, не уговаривали на бесполезную операцию, Павел обратился к старому приятелю, профессору Красногорову с предложением положить его в свое отделение и назначить ему поддерживающую терапию, которая дала бы возможность хоть на немного увеличить отведенный жизненный срок. Красногоров пошел на уступку, выделил Павлу в своем отделении отдельную палату, кстати сказать, тем самым оградил его от неприятных разговоров, вызванных дележом шкуры неубитого медведя. Я о деньгах, которые Громов собирался получить за изобретение.
– А разве изобретение не было плодом работы всей лаборатории? – спросила я.
– В том-то и дело, что нет. Лаборатория, которой заведовал Громов, занималась совсем другими задачами. На изобретение Громова Академия наук не потратила ни копейки. Хотя потом, после того как об изобретении стало известно всем, многие из руководства института не прочь были стать соавторами изобретения. Институт буквально лихорадило. Одни становились на сторону Громова, другие его осуждали, мол, мог бы и с нами поделиться деньгами.
– А он решил не делиться?
– Наверное, нет. Вот вы, Алина Николаевна, поделились бы деньгами с сослуживцами? – с коварным прищуром спросил Воронков.
– Кто? Я? Нет! – откровенно ответила Алина. Я даже немного обиделась на подругу, хотя речь шла не обо мне. – Я бы оставила деньги родственникам.
– Наверное, так думал и Павел.
– Значит, Лика богатая наследница? Что получается? – задумалась я. – Ничего не понимаю. Если она наследница, то деньги Громова автоматически переходят ей. После смерти Лики, на деньги Громова вправе рассчитывать только Анна, ее родная сестра. Но какой смысл ей было убивать Лику, когда та еще не вступила в права наследства? Громов-то жив! И разве Анна знакома с Красногоровым? И кем ей в этом случае приходится Лера?
– Оставьте в покое Анну, – прервал мои рассуждения Воронков. – Анна ни копейки бы не получила от денег Громова, потому что Лика юридически не является его наследницей.
– Как так? Они ведь муж и жена!
– Павел и Лика жили в гражданском браке – и Анна знала об этом.
– В гражданском браке, – протянула я, припоминая, что вроде бы Лика нам об этом говорила.
– Да-да. Конечно, по закону Лика имела право на часть имущества, но для этого ей надо было ходить и доказывать, что она с Павлом жила в гражданском браке, а не снимала в его квартире угол или не находилась в доме в качестве домработницы. Увы, закон есть закон. Потому Громов и торопился получить деньги за изобретение, чтобы перевести их на счет Лики и тем самым обеспечить ей безбедное существование.
– Но ведь он мог жениться на Лике, и тогда она бы получила эти чертовы деньги. По-моему, так проще и быстрее.
– Он не мог на ней жениться. Давно, перед самым распределением, Лика фиктивно вышла замуж за своего сокурсника, выходца из деревни. Тому надо было любыми средствами получить работу в городе. А без прописки, как вы знаете, хорошую работу вам не предложат. Вот Лика, добрая душа, и пожертвовала страничкой в паспорте. Потом парень куда-то исчез, а Лика так и осталась замужней дамой. Так что стать законными супругами Громов и Курочкина не могли. Да, собственно, этот факт никого не расстраивал. Лике неплохо было в гражданском браке, а Павел боялся сглазить свое счастье, ведь в его жизни уже была одна Лидия. С этой дамой его семейная жизнь не сложилась. Поэтому, как только было решено, что Лида Курочкина переезжает к нему, он стал называть ее Ликой.
– Значит, это не Анна все затеяла? Тогда кто?
«Сдалась Алине эта Анна», – раздраженно подумала я.
Тишину разорвал смущенный Степин голосок:
– А мне кажется, что преступление совершил тот, кто претендовал на наследство и при этом не знал о том, что Лика не является ему конкуренткой.
Воронков подбодрил Степу доброжелательной улыбкой.
– Вот только я не пойму, – Степа смутилась окончательно. – Должен быть юноша, а тут девушка. Сергей Петрович, я не права?
«Юноша? Какой юноша?» – напряженно вспоминала я.
– Степа, выражайся яснее, – велела ей Алина. – Какого юношу ты имеешь в виду?
