Конечно, это был нетипичный случай, из ряда вон. Самый распространенный психический недуг модельного мира – это, конечно же, нервная анорексия. В той или иной форме ей страдали большинство активно работающих девушек. Алене вот повезло с метаболизмом – она могла есть что угодно и не поправиться ни на грамм. Большинство моделей каждый день вели активные боевые действия с собственным жиром.
Несмотря на то, что в последние годы стал популярен бодипозитив, несмотря на то, что дизайнеры с мировым именем все чаще привлекали в свои показы девушек с нестандартной красотой и пышными формами, от большинства моделей все же требовалось быть тонкими и звонкими. Чем тоньше – тем лучше. Среднестатистическая московская модель носила сороковой размер и при росте метр восемьдесят весила около пятидесяти килограммов.
На какие только ухищрения ни шли девушки в погоне за балетной хрупкостью! Кто-то выкраивал время на ежедневный спортзал и устанавливал в смартфон специальные программы подсчета калорий. Обычный разговор в гримерке:
– Тебе сколько калорий осталось сегодня?
– Мне двести! Утром съела две конфеты, теперь придется не ужинать.
– А мне можно съесть еще пятьсот.
Кто-то принимал специальные пилюли, отбивающие аппетит. Некоторые из этих лекарств были запрещены, и девушки шли на разные ухищрения, чтобы их заполучить.
Кто-то, не удержавшись от кусочка торта, шел в туалет и вызывал рвоту. Это было чревато – если регулярно так делать, быстро испортится кожа.
Кто-то уезжал в специальные пансионаты на лечебное голодание. Одна из подруг Алены устраивала себе голодную неделю каждый месяц. Говорила, что так ей проще, чем постоянно ограничивать себя в еде.
В модельном мире было никого не удивить голодным обмороком. В душной гримерке, перед показом, часто бывало так, что кто-то из девушек вдруг стремительно бледнел и медленно оседал на пол.
Ну а что поделаешь – если хочешь блистать на подиуме и улыбаться миру с обложек журналов, придется привыкнуть, что твоим фоновым состоянием будет вечный голод. Это не так уж и трудно. К голоду привыкаешь быстро, тем более когда все вокруг тоже ограничивают себя в еде.
По сравнению с другими моделями Алену считали стабильной и цельной. Она никогда не устраивала истерики, ее организм не преподносил ей сюрпризов в виде обморочных состояний, у нее был спокойный и ровный характер. Но вот за эти несколько месяцев как будто бы что-то надломилось у нее внутри. Из-за этих чертовых анонимных писем. Теперь она иногда просыпалась среди ночи с колотящимся сердцем. Осторожно, чтобы не разбудить Павла Сергеевича, кралась в кухню и подолгу сидела у окна, пытаясь успокоить дыхание. А потом весь следующий день чувствовала себя разбитой. Она стала ранимой и плаксивой. А ведь ранимость несовместима с успешной карьерой модели. Если уж ты выбрала этот путь – сперва научись абстрагироваться от собственных эмоций. Со спокойной вежливой улыбкой выслушивать, как тебе в глаза говорят откровенные гадости. Алена очень быстро усвоила этот закон и до последних дней никогда его не нарушала.
Но вот тут случился некий кастинг, и директор компании, для рекламы которой хотела сняться Алена, как-то нехорошо на нее посмотрел и изрек:
– А вот эта вообще похожа на транса! Кого вы мне посылаете? Я просил нежных русских красавиц, а это какая-то самка богомола. И взгляд неприятный.
Алена убежала плакать в туалет. Даже ее агент удивилась.
– Ну ты что? Подумаешь, он так про всех говорит. Про Самсонову сказал, что у нее сиськи до колен висят. Хотя это неправда – Самсонова трижды на обложке «Максима» была. А про Коростылеву – что она похожа на принцессу Фиону из «Шрека». Нет, ну Коростылева давно перебарщивает с гиалуроновыми инъекциями, но не до такой же степени.
Алена прекрасно понимал, что агент права. Не было тут повода для грусти. Но плакала – и остановиться не могла. Изнутри ее распирала вязкая обида.
В другой день на показе ее толкнула другая девушка. Случайно задела плечом. Не хотела Алене зла. Но получилось больно. И Алена взяла и толкнула ее в ответ. Да так, что обидчица отлетела к противоположной стене. Треснула ткань, и дизайнерское платье за две тысячи долларов «поехало» по шву. Отвечать за вещь предстояло девушке, которая его представляла. Но все – и модели, и гример – справедливо ополчились на Алену.
Даже Лиля заметила, что с подругой что-то не то. Хотя с Лилей она встречалась для отдохновения души – расслабленно попить чайку и поболтать о чем-нибудь прекрасном.
– А давно ты дергаешь ногой? – обеспокоенно спросила подруга.
– Что? – удивилась Алена.
– Ты все время дергаешь ногой под столом. Раньше я за тобой такого не замечала.
– Да ну, нет… Случайно. Просто задумалась.
– И глаза у тебя бегают. Ты, случайно, не принимаешь наркоту какую-нибудь?
– С ума, что ли, сошла? – Алена оторопела и даже слегка обиделась.
– Тебе надо пропить успокоительное. Хочешь, дам тебе хороший рецепт – какие травки заварить? У меня тоже случаются нервные съемки, только такой коктейль и спасает.
Алена тогда до того на подругу обиделась, что даже ушла, хлопнув дверью. Такое в их отношениях случилось впервые. Лиля даже удивилась – никак не отреагировала. Она никогда не видела Алену в таком состоянии. Когда-то именно незлобивость и детская искренняя веселость Алены показались ей привлекательными. В Москве быстро привыкаешь держать свои чувства при себе – Алена же жила по каким-то своим особенным законам. И Лиля тянулась на этот свет. И тут вдруг такое…
Уже на улице, пройдя несколько кварталов, Алена осознала, что совершила ошибку. Пришла в себя. Спешно вернулась в ресторан, где они сидели, но Лили уже не было. Потом они, конечно, помирились. Но Алена с тоской подумала о том, что подруга права – нервы ее стали ни к черту.
Сначала были только письма. А потом начались и подарки. Страшные подарки.
Помимо того, о чем Алена уже рассказала Лиле, маньяк – иначе она его не называла – прислал ей коробку, в которой был кусок черной веревки, красиво завязанный в петлю. Потом – чучело белой мыши в серебряной рамочке. Потом – кроличьи лапки. Такие иногда продаются в зоомагазине. Потом – берцовую кость какого-то крупного животного. Потом – бархатный мешочек, в котором позвякивало что-то, похожее на игральные кости. Алена не хотела заглядывать в него – понимала, что ее ждет нечто неприятное. Но удержаться не могла. Такой вот коктейль из любопытства и брезгливости. Из мешочка ей в ладонь высыпались зубы. Видимо, собачьи. Алена потом чуть ли не хлоркой руки отмывала.
Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько беспомощной и несчастной.
Глава 16
В один из вечеров Павел Сергеевич вернулся домой мрачнее тучи. Когда Алена спросила, что произошло, он отмахнулся и попытался сымитировать беспечность. Получалось у него плохо. За ужином девушка начала допытываться. Все же она еще была очень молода, а в юности плохое настроение близкого человека автоматически переносишь на себя. Начинаешь подозревать, что это именно ты главная причина чужой тоски.
