– Это вы… – ошеломленно прошептал «Том», огорошенный жестокой правдой о своем появлении на свет. – Значит, вот кому я обязан своими страданиями… Своим же собственным родителям! Как вы могли быть такими бессердечными?! – Он просто не мог поверить в правдивость произошедшего когда-то события, в то, что родная мать отравила собственное дитя, пытаясь загладить вину перед мужем и делая жизнь ребенка разменной монетой. Вот где скрывалась истинная причина его физической неполноценности! Оказывается, дело не во врожденном уродстве, а в преступном деянии родителей. – Мама! Мама! – отчаянно воскликнул Том. – Что же ты наделала? Как ты могла так низко опуститься, что собственный ребенок стал для тебя обузой, от которой ты, не задумываясь, решила избавиться! И как тебя после этого называть?!
Сердце мальчика болезненно сжалось, наполняясь безграничной тоской. В эти минуты он ненавидел ее больше, чем отца, презирая за малодушие, за то, что она даже не попыталась возразить мужу и отстоять его.
Но, видно, судьба распорядилась иначе… Он не погиб в утробе и появился на свет – своим существованием каждодневно напоминая родителям о порочном прошлом, словно служа немым укором: уродливый – но живой… Дитя измены, жизнь которого вы, озлобившись, превратили в настоящий Ад.
– Какие же вы лицемеры! – душа мальчика стонала от горечи. – Вы выставили меня мишенью, в которую без сожаления втыкали дротики, себя же считая чуть ли не потерпевшей стороной! Но это же не так! Я должен был осуждать вас! За жестокость… Обман…. Распутство! – и, сдерживая разрывающие грудь рыдания, мстительно заверил: – Но ваши издевательства не останутся безнаказанными! Я отомщу вам за всю боль, что вы несправедливо причинили мне!
Душевное состояние мальчика автоматически передалось мужчине. Бик нахмурился и нервно сжал кулаки. Темные глаза мужчины еще больше потемнели, словно в них закралась непроницаемая тень. И он, через силу сохраняя видимое спокойствие, с выдавленной улыбкой произнес:
– Забудь обо всем… Что было то, прошло! Хватит ругаться! Мы и так наговорили друг другу кучу обидных слов, чем едва не разрушили наше счастье! Ведь жизнь не всегда благополучная и безмятежная, похожа на полноводную реку. В жизни встречаются и коварные пороги, и опасные рифы, омуты и водовороты! И если бы этого не было, она показалась бы нам пресной и однообразной. Сплошная белая полоса… Предсказуемая до мелочей! И стоит ли тогда вообще рождаться на свет, чтобы потом медленно умереть от скуки?
Бик через силу улыбнулся. Мужчина прекрасно понимал: все, что он говорит сейчас, – красивая ложь… Он лишь успокаивает себя. А сам считает иначе. Для него лучше, чтобы все всегда оставалось без изменений и лишних потрясений. И как он ни старался выглядеть беззаботным, из головы никак не выходила измена жены. Если она изменила однажды, где уверенность, что не сделает этого повторно? Никакой гарантии. Пусть он и простил ее, но вот доверять ей уже едва ли сможет. И Бик продолжил играть свою великодушную роль, пряча в глубине души бушующую ревность.
– Непредвиденные обстоятельства иногда портят нам жизнь, создавая неловкие ситуации! Но в жизни не бывает легко! А значит, трудности нужно уметь преодолевать… И желательно вместе! Если мы любим друг друга, то должны уметь и прощать! – и, с тоской вглядываясь в искрящуюся водную гладь, задумчиво заметил: – Вода! Миллионы тонн воды! Вода обладает божественной силой, она очищает, смывая с нас всякую скверну! – Бросая на жену печальный взгляд, в котором перемешались и немой укор, и надежда, дрогнувшим голосом предложил: – Давай доверимся морю… Окунемся в его чистые воды! И пусть вода смоет с нас все прежние ссоры и разногласия! – он приблизился к жене и с особой нежностью вытер с лица женщины блестящие дорожки слез. – Не плачь! У нас будет все хорошо! Я люблю тебя!
Патрисия, мужественно скрывая режущую боль в животе после принятия таблеток, робко улыбнулась и протянула мужу руку. Бик, подбадривая, улыбнулся ей в ответ и бережно взял изящную ладонь жены. Все обиды остались позади. Он привлек женщину к себе, и они крепко обнялись. На минуту замерли, изо всех сил сжимая друг друга в объятьях. А затем Бик в порыве страсти подхватил женщину на руки и вместе с ней вошел в море. Шаг за шагом, все глубже погружаясь в воду, он двигался вперед, пока вода не достигла груди, после чего на мгновение остановился. Прохладная вода сняла напряжение, уняла душевную боль и придала решимости. Он, крепко прижимая дрожащую жену к груди, со всей полыхающей в душе страстью поцеловал ее в коралловые губы. Этим самозабвенным поцелуем он хотел выразить всю свою любовь к ней и признание, что Патрисия для него всегда была и остается самой желанной женщиной на свете – единственной и неповторимой. Это был внезапный порыв души – и в то же время прощание.
Прощальный поцелуй стал завершающим актом непрощенной любви… А если сказать вернее, – безграничной любви и ненависти.
Том даже не заметил, как под ногами исчезла твердая опора, и он с головой ушел под воду. Он падал, увлекая мать за собой. Он неосознанно посмотрел вниз, но кроме своих ног не увидел ничего… И невольно задержал дыхание. Вначале они с матерью отпрянули друг от друга, но по мере погружения в непроглядную бездну вновь обнялись, еще крепче прижимаясь друг к другу. Как ни странно, но Патрисия даже не попыталась спастись.
Том пытливо заглянул матери в глаза и был порядком удивлен, не обнаружив в них ни капли страха. Она словно смирилась со своей участью, считая смерть справедливым наказанием за измену. Это было невыносимое зрелище. Своим самопожертвованием и безоговорочным смирением она поразила его… Поразила в самое сердце. Это было необъяснимое ощущение, он словно разом потерял всю ненависть к ней и приобрел нечто новое… Это даже можно было назвать уважением. Он начал сожалеть, что причиняет матери такие невыносимые страдания, и даже захотел все исправить. Но было уже слишком поздно что-либо изменить. Не в силах больше задерживать дыхание, она приоткрыла рот и судорожно задышала, заглатывая соленую воду… Поток воздушных пузырей устремился вверх. И Том вдруг осознал, что, одержимый жаждой мести, невольно загубил невинную душу. Мать сквозь толщу воды, не отрываясь, смотрела на него, словно до мельчайших подробностей запоминая родные черты, страстно желая навсегда запечатлеть их в памяти и унести с собой в сумрачную даль забытья. Она простила ему все – и свою смерть, и смерть ребенка. И даже вероломное предательство в том, что он не сдержал данное обещание, заверяя, что все будет хорошо. Она не сопротивлялась смерти, не делала даже слабых попыток спастись. Умирая, она умирала с ним. И перед тем, как в глазах матери потухли последние отблески жизни, он заметил промелькнувший горящий огонек непоколебимой, безудержной любви к нему. Как бы она ни была противоречива в своих поступках, но в глубине души самозабвенно любила его…
Том испустил истошный вопль и, схватив бесчувственную женщину под мышки, попытался плыть наверх, отчаянно отталкиваясь ногами. Еще оставалась маленькая надежда спасти мать, он сделает ей искусственное дыхание, и она оживет. Но чем сильнее он стремился на поверхность, тем быстрее падал вниз. И кажущееся таким близким спасение отдалялось с каждой секундой. Вот уже и ему не хватает кислорода. Очередной безнадежный рывок, и легкие разрывает острая боль. Он смиренно закрывает глаза и, крепко прижимаясь к неподвижному телу женщины, с обожанием выдыхает лишь два слова:
