— Кристоф, — я не выпускал телефон из рук, даже не мог представить, сколько прошло время с нашего последнего разговора.
— У меня только один вопрос, — услышал его отстраненный голос. — Если все это было лишь игрой, дебильной гонкой за добычей, зачем ты поехал тогда в Стокгольм? Какой в этом толк? Смысл? Это такое особое удовольствие? Играть в кошки-мышки?! А потом тебе просто надоело, пока я сам не пришел к тебе в руки??
Он спрашивал. Он давал мне карт-бланш!!! Он. Хотел. Услышать оправдание!!!
Кристоф, глупый мой мальчишка. То, что случилась, эта подстава — с ней я еще разберусь. Но сначала, я верну его. Я должен быть уверен в том, что он со мной и только потом уже все получат по заслугам. Я сглупил. Реально сглупил. Должен был поехать к нему, наплевать на боль. Знаю же, что каждый миг, когда меня нет рядом, его постоянно кто-то пытается отбить!
— Через пятнадцать минут в кафе, следующая дверь возле моего подъезда.
Эти волшебные слова. Не надеялся их услышать ни сегодня, ни в ближайшее время. Однако он изменился. Наверное, мне удалось ему что-то доказать. Пусть не все, пусть пока не до конца, но то, что он дал мне шанс и не сбежал — это уже о многом говорит.
— Я буду раньше.
Чертово такси ехало бесконечно долго. И все равно приехал раньше. Он уже был там. Мой маленький белокурый швед. Сидел за столиком в этой черной майке, подчеркивающей стройность его крепкого тела, и задумчиво разглядывал свою кружку с кофе. Да, шведы не любят чашки, им мало. Они любят кружки кофе.
Я что-то говорил, оправдывался, а сам не мог оторвать взгляд от его небесно-голубых глаз, в которых увидел к себе лютую ненависть. Вот оно, отношение за измену. За предательство в доме его отца, за то, чего я не совершал.
— Я тебе уже сказал и не раз. Не уеду без тебя. Даже если вся вселенная встанет против. Если ты запрешься от меня у себя дома, я сдохну у тебя на пороге, но не уйду.
Сказал это абсолютно искренне. И, как и раньше, после того, как получил вместо обычного искрящегося весельем взгляда, порцию ненависти и злобы в свой адрес, не ожидал совсем иного поворота.
— Для того, чтобы подобное не случалось, в дверях есть ключ…
Поворота, когда он мне поверит. Непостижимым образом поверит и встанет на сторону своего придурка. Дальше я уже не слушал. Знал, что на улице ждет машина такси.
— …Кристоф, ты слышишь меня?!!
— Слышу.
Эта ночь без него стала одной из самых страшных в моей жизни. Даже в детстве, в детском доме мне не было так страшно — тогда мне нечего было терять. Сейчас было. Никогда не думал, что смогу кого-то так сильно полюбить.
Оторвался от его горящего в моих руках тела и в какое-то мгновение стянул свою рубашку через голову. Опустился на него и заглянул в свои любимые глаза. Их сияние пока не вернулось. Пока. При этом все же он смотрел на меня, как и раньше. Задумчиво, изучающе, что-то думая о своем идиоте в этой прекрасной голове. Прижался любом к его лбу и как дурной прохрипел:
— Я тебя люблю. Кристоф. Ты не должен сомневаться во мне!
— Даже когда вижу в твоей постели кого-то другого? — горечь в его бархатном голосе резанула меня прямо по сердцу. Это я, дебил неуравновешенный, нанес ему эту травму! Своим прошлым, своим безголовым поступком из-за которого чуть было, не успев найти, не потерял его.
— Прости меня. Кристоф. Я виноват. Должен был быть осторожнее. Должен был послушать тебя.
— Надеюсь, — его потрясающие губы, вопреки глазам, все-таки улыбнулись, — в следующий раз послушаешь.
Впился в них! Мне не нужны слова, когда он рядом. Только его горячее дыхание на моей коже. Только его нежный, яростный язычок, который умеет сводить меня с ума, когда бросается моему языку навстречу.
Этой ночью я испугался главного — что он больше никогда не захочет меня видеть. Что тот раз, когда он, улыбаясь и счастливо хохоча, пригласил меня в свой подъезд — станет последним. Что утренняя пробежка, во время которой я воплотил свою самую смелую фантазию, имел возможность обнимать и целовать его, тоже станет последней.
— Виктор, — он остановил меня, уперев сильную ладонь в мою грудь и заставив повиснуть над собой. Заглянул мне в глаза и лишь теперь продолжил:
— Ты, идиот, не понимаешь одной вещи, — его глаза были серьезными как никогда. Серьезными и взрослыми. — Бросаясь с желанием что-то и кому-то доказать, ты забываешь одно. Что я тоже тебя люблю. Виктор, ты это слышишь?
Не сразу понял. Не сразу услышал. Этого быть не могло! После всего…
— Слышишь? — ему даже пришлось повторить. — Я тебя люблю, придурок!
— Слышу…
Вместе с моим ответом в его глаза вернулось солнце. То солнце, которое сам чуть было не убил в нем.
— Отпусти меня.
— Зачем? Куда ты…
— Никуда. У меня из-за тебя похмелье, — проворчал мой мальчишка и встал с кровати в этом убогом отеле. Я снял первое, что попалось под руку. Не думал, не знал…
Кристоф встал на ноги и стянул с себя майку. Оглянулся в поисках, куда бы ее пристроить и ничего, кроме моих чемоданов не нашел. Бросил ее сверху. За майкой невозмутимо последовали его дырявые джинсы и носки. Он вернулся обратно к кровати, поднял край одеяла и забрался под него.
— Ты что делаешь? — глупо спросил я.
— Спать пошли, — пробурчал невыносимый швед. — Я по твоей вине не выспался. И голова болит. Выспимся, тогда и поговорим.
Ему не пришлось меня уговаривать дольше. Уже через секунду, там, под одеялом, я обнимал его подтянутое, жилистое тело, белизна которого могла ослепить своей красотой кого угодно.
— А когда проснемся, — оказавшись в моих объятьях и сладко зевнув, резюмировал мой беглец, — решим, как накажем Ивантеева. Лично у меня теперь очень чешутся кулаки.
— Ты хочешь отомстить за меня? — уже держа его, обнаженного, в своих руках, осмелел настолько, чтобы поддеть его самолюбие.
— Хочу, — просто ответил Кристоф. — Сломать ему нос.
— Почему? — поцеловал его жилистое плечо, даже не рассчитывая на взаимность.
— Потому что ты мой идиот!
Счастливый хохот запрокинул мою голову назад! О, боже! Я не мог и мечтать об этом! Мой Кристоф снова со мной. И он меня отчаянно ревнует!!!
— Белов заткнись, я спать хочу! — отбрыкнулся маленький беглец, потянув на себя одеяло.
— Ну, уж нет! После такого признания со сном тебе придется подождать!
Я стянул свои боксерки и жадно напал на него. Целуя, обожая это тело, боготворя его. Моего неповторимого Кристофа! Он отозвался сразу, как только моя рука проникла под его боксерки и принялась нежно ласкать его пробуждающееся возбуждение. Очень быстро почувствовав, что он готов, потянул приятную ткань вниз, высвобождая его ягодицы. Прошелся по ним ладонью, заманивая мальчишку за собой. Заставляя его хотеть себя, и броситься ко мне в объятия.
