Паломнический караван 1212 года возглавляла Рабия Хатун – мать Салах ад-Дина. Тогда в Хиджазе активно действовали исмаилиты. Они охотились на своих врагов – суннитских правителей. Во время ритуального бросания камней в долине Мина исмаилиты убили двоюродного брата Катады, который был похож на тарифа. Катада пришел в бешенство. Его солдаты поднялись на холмы, окружавшие Муну, и обстреляли паломников из луков и катапульт. Караванщики начали выводить людей из долины к воротам Мекки. Шариф решил, что хаджи собираются штурмовать город. Он атаковал первым. Сотни пилигримов погибли.
Отчаянные караванщики отвели уцелевших в самое безопасное место – лагерь Рабии. Та вызвала Катаду и гневно спросила, в чем, по его мнению, виноваты хаджи. Правители долго спорили. Наконец шариф согласился прекратить боевые действия – но при условии, что паломники заплатят ему 100 тысяч динаров. Пилигримы собрали 30 тысяч динаров. Остальную сумму пожертвовала Рабия. Сотни людей провели трое суток около ее шатра – и, значит, под ее защитой. Многие были ранены. Некоторые умирали. Катада считал, что побоище спровоцировал аббасид-ский халиф. Шариф поклялся уничтожить всех иракских паломников в следующем году.
Однако в 1213 году Катада отправил своего сына Раджиха в Багдад с извинениями. Халиф простил шарифа и пригласил его в гости. Катада дошел до Эль-Куфы, хорошо подумал и вернулся в Мекку. Халифу он послал еще одно извинение – на этот раз в стихах.
Смысл многовековых кровопролитий, религиозных страстей и великолепных стихов заключался в том, чтобы все мусульмане поняли: Мекка – это особенное место. Она возвышается над миром. Тем не менее постоянная борьба за власть подрывала сакральный статус города. Мекка действительно была Божественным Зеркалом, отражающим земные реалии. Это демонстрируют события, произошедшие сразу после смерти Катады.
Шариф скончался в 1220 году. У него осталось 8 сыновей. Сам Катада отдавал предпочтение Раджиху, но инициативу перехватил старший сын Хасан. Он задушил тяжелобольного отца подушкой и убил одного из своих братьев. Все остальные бежали из Хиджаза. Все, кроме Раджиха.
Затем Хасан расправился с лидером иракского паломнического каравана. Он заподозрил караванщика в помощи Раджиху и приказал казнить несчастного. Голову иракца выставили на всеобщее обозрение около Запретной мечети.
Хасан видел себя всесильным властелином Хиджаза. Но его амбициозные планы разрушил наместник Йемена – айюбидский принц аль-Масуд. В 1221 году он захватил Мекку. Хасан спасся чудом. Аль-Масуд правил городом семь лет. После его смерти в 1228 году Хасан напал на йеменский гарнизон Мекки, но потерпел поражение и бежал в Багдад. Он умер на чужбине, так и не вернувшись в родной город.
Раджих дважды пытался заполучить отцовский престол. Первая попытка (1229 год) оказалась неудачной. Вторая попытка (1232 год) увенчалась успехом, но спустя год Раджиху опять пришлось скрываться от врагов. В течение следующих 20 лет тарифы менялись почти ежегодно. Среди них были египтяне, сирийцы, йеменцы и хиджазцы. Вероятно, этот круговорот вдохновил арабского ученого XIV века Ибн Халдуна на создание теории политических циклов, В своем главном труде «Введение в историю» Ибн Халдун пишет, что история развивается по спирали, и каждый новый цикл повторяет глупости и ошибки предыдущего.
Гости Мекки подмечали эти глупости и ошибки. Но политика города беспокоила далеко не всех. Например, персидский купец Ибн аль-Мужавир, посетивший Хиджаз в конце 1220-х годов, просто хотел совершить хадж. Он интересовался людьми и их обычаями, а также собирал городские легенды. Путевой дневник Ибн аль-Мужавира содержит любопытное описание мекканского общества первой половины XIII века.
В отличие от Ибн Араби, Ибн аль-Мужавир обнаружил, что мекканцы вовсе не так духовны, как хотят казаться. В священном городе по-прежнему ведется работорговля. Многие местные жители рождены от абиссинских и нубийских рабынь и потому имеют темный цвет кожи. Они эгоистичны и заносчивы
[8]. Ибн аль-Мужавир находит женщин распутными и некрасивыми. У мекканок большие ягодицы – «потому что они целенаправленно увеличивают их и потому что все время стоят на четвереньках, убираясь или ублажая мужчин»
[9].
Ибн аль-Мужавир возмущается свободными нравами горожан и, в частности, их брачными традициями. Помолвка сводится к сексу. Юноша приходит в дом родителей потенциальной невесты и остается на ночь. Если девушка его удовлетворила, то наутро он выставляет за порог комнаты свою обувь. Так родители узнают, что у дочери появился жених. Молодые люди вступают в близкие отношения до свадьбы и с точки зрения ислама совершают большой грех – прелюбодеяние. Кроме того, помолвка может быть расторгнута в любой момент, а может и вообще не состояться. Ночь любви, проведенная под крышей родительского дома, никого ни к чему не обязывает.
Брак начинается с согласования махра – имущества, которое будущий супруг выделяет невесте. В качестве махра выступают любые материальные ценности (земля, верблюды, золото и т. д.). Они подтверждают серьезность намерений мужчины и предназначаются женщине. Но не ее семье. Но зачастую родители присваивают махр себе или требуют калым – выкуп за дочь.
Свадьба – дорогое удовольствие. Жених и невеста могут сожительствовать годами, пока мужчина не накопит нужную сумму денег. Или пока семья девушки не найдет богатого претендента на ее руку и сердце. Дети, рожденные вне брака, считаются бастардами. Они ограничены в правах, особенно в праве наследования.
Парадоксально, но факт: в Городе Аллаха не соблюдаются каноны ислама. Помимо того, социальная система плодит недовольных. Бастарды вырастают обиженными на весь мир и в первую очередь – на Мекку.
ЕСЛИ БОГ РЕШИТ, ЧТО МНЕ ПОРА УМЕРЕТЬ,
ПУСТЬ ЭТО СЛУЧИТСЯ в ПУТИ И ПУСТЬ
МОЕ ЛИЦО БУДЕТ ОБРАЩЕНО К МЕККЕ.
СТАРАЯ МУСУЛЬМАНСКАЯ ПОСЛОВИЦА
Ибн аль-Мужавир отказывается понимать, как мекканцы могут быть настолько порочными и недальновидными. По его мнению, в священном мусульманском городе живут грубые и жадные язычники. Они погрязли в племенных обычаях и не имеют никакого представления о чести и достоинстве
[10]. Купец заявляет, что «во всем мире нет никого более зловонного, неопрятного, грешного и мерзкого, чем все эти люди, которые, к тому же, обирают паломников!»
[11]
