Несмотря на решение улемов, ваххабиты были иными, нежели прочие мусульмане. Раттер пишет: «Если одни люди кричат «Аллах велик!»», и они встречают других людей, которые отличаются от них речью, одеждой и манерами, но которые также кричат «Аллах велик!», то возможны два варианта развития событий. Первый заключается в том, что люди проигнорируют различия и издадут единый клич: «Аллах велик!» Это был путь пророка Мухаммеда. Во втором случае люди возненавидят друг друга. Сильных будут избегать, слабых уничтожат. Это путь невежественных ваххабитов, и почти все ваххабиты невежественны». Теперь эти невежды владели Меккой.
Абдул-Азиз чувствовал себя полноправным хозяином Аравии. Его богатство и могущество стремительно росли. На протяжении всего XIX века дальние путешествия становились все более удобными и доступными. В 1850-х годах появились пароходы, работающие на угле. К 1920-м годам наступил век массовых перевозок. Мусульмане легко добирались до Мекки. Поток хаджи увеличился в несколько раз. Деньги в Мекку текли рекой. Одним из самых знаменитых паломников был мусульманский ученый Мухаммед Асад (1900–1992). Урожденный австрийский еврей Леопольд Вайс, он в 1922 году принял ислам, изменил имя и уже через год посетил священный город. Асад много путешествовал по Ближнему Востоку в качестве корреспондента немецкой газеты Frankfurter Zeitung. Он провел в Аравии шесть лет и стал доверенным лицом Абдул-Азиза. Свои приключения журналист описал в мемуарах «Путь в Мекку». При этом в книге практически ничего не говорится о самом священном городе.
Хиджаз наводнили европейцы. Подобно Вайсу, они ранее обратились в ислам. Многие из них были англичанами.
Великобритания переживала бум исламизации с середины XIX века. Военные, дипломаты, колониальные чиновники, крупные коммерсанты и представители богемы переходили в мусульманскую религию. До этого они, как правило, работали в Индии, Африке или на Ближнем Востоке – в странах, где преобладало исламское население. Таким образом, к началу XX века в Англии сформировалась процветающая община «новых» мусульман. Ее возглавлял Роуленд Аллонсон-Винн, пятый барон Хедли. Он принял ислам в 1913 году, взял арабское имя «Шейх Рахматулла аль-Фарук» и дважды совершил хадж (в 1923 и 1927 годах).
Барон был очень богат и влиятелен. Он курировал строительство Центральной мечети Лондона в Риджентс-парке. Кроме того, в 1914 году лорд Хедли основал Британское общество мусульман. В нем состояли знаменитые люди: талантливый романист Мармадьюк Уильям Пиктхолл («Мухаммед»), аристократка Эвелин Коббольд («Зейнаб») и театральный художник Хедли Черчвард («Махмуд Мубарек»), Все они активно занимались благотворительностью и пытались популяризовать ислам в Европе. Так, Черчвард – первый британский хаджи в истории – сделал множество зарисовок Мекки. Леди Коббольд посылала в Город Аллаха большие суммы денег. Пиктхолл перевел Коран на английский язык.
Однако британские мусульмане не могли беспрепятственно приехать в Мекку. Их европейская внешность привлекала слишком много внимания. Мекканцы не любили чужаков. К тому же, жители священного города помнили западных путешественников, которые проникли в Хиджаз под видом арабов, а потом дурно отзывались о Мекке. Когда Черчвард совершал хадж, его арестовали и обвинили в том, что он был кяфиром и шпионом. Художнику пришлось предъявить свидетельство об обращении в ислам, подписанное египетскими улемами.
Если Черчвард прибыл в Мекку как рядовой паломник, то Коббольд не собиралась скрывать свой благородный статус, Она исколесила полмира, но одиночная поездка в Мекку далась ей нелегко. Даже сегодня женщина не может войти в Город Аллаха без махрама – близкого родственника мужского пола. Леди Эвелин обратилась к своему давнишнему приятелю Гарри Сент-Джону Бриджеру Филби. На тот момент Филби являлся приближенным Абдул-Азиза – и, значит, мог получить для Коббольд приглашение от самого короля,
Гарри Сент-Джон Бриджер Филби (1885–1960) был самым известным иностранцем Мекки. Востоковед, путешественник и офицер разведки, он владел урду и арабским так же свободно, как и английским. В ноябре 1917 года Филби был назначен главой британской дипломатической миссии в Эр-Рияде. Он подружился с Абдул-Азизом и, вопреки указаниям из Лондона, информировал амира о замыслах мекканского шарифа Хусейна. В 1930 году Абдул-Азиз назначил англичанина своим советником. Филби принял ислам, женился на арабке и поселился в Мекке.
Он обитал в роскошном особняке в квартале Джарвал, рядом с королевским дворцом. Особняк был подарком Абдул-Азиза. Английская супруга Филби, Дора, жила в Джидде. Филби проводил большую часть времени в Мекке, ухаживая за садом и работая над биографией аббасидско-го халифа Харуна ар-Рашида. Он поддерживал теплые отношения с Дорой, но, будучи немусульманкой, она не могла посетить Город Аллаха. Фактически Филби играл роль посредника между Абдул-Азизом в Эр-Рияде и принцем Фейсалом, губернатором Мекки, Благодаря привилегированному положению, он также представлял в Аравии интересы американской нефтяной компании Standard Oil of California.
Филби достал необходимое разрешение для Коббольд. Она пожаловала в священный город 26 марта 1933 года. Леди Эвелин приехала из Джидды в Мекку на автомобиле. Паломнический караван преодолевал этот путь за два дня. Коббольд уложилась в два часа. Она стала не только первой англичанкой, посетившей Мекку, но и первой иностранкой, совершившей хадж на автомобиле. Перед тем как войти в Город Аллаха, светская львица покрыла тело двумя кусками белой ткани, а лицо – сетчатой вуалью. Фотография Эвелин Коббольд в этой одежде была помещена в качестве фронтисписа ее книги «Паломничество в Мекку» (1934 год). Книга стала бестселлером, но министерство иностранных дел Великобритании и Королевское географическое общество встретили ее весьма холодно. Английский истеблишмент считал Филби предателем и не оценил идиллического описания ваххабитов, сделанного Коббольд.
Впрочем, все описания Мекки, сделанные британцами, похожи. Англичане находят сам город очаровательным. Очарование Мекки во многом обусловлено величием Запретной мечети и неповторимой атмосферой хаджа. Пятничный намаз произвел грандиозное впечатление на Вейвелла. По его свидетельству, в Аль-Харам не было ни одного свободного места. Вейвелл пишет: «Слаженные движения людей, заполнивших огромный зал во время молитвы, и пронзительная тишина поражают воображение. Когда мусульмане прикладываются лбами к земле, слышно лишь воркование голубей. Затем, когда тысячи верующих встают, шелест их одежд проносится по всему залу, как внезапный порыв ветра».
Леди Эвелин вспоминает стояние на горе Арафат – «пыл религиозного энтузиазма» и «великую силу собравшихся там людей». Аристократка ощущала себя крохотной песчинкой, затерявшейся в толпе. У одних паломников по щекам текли слезы. Другие поднимали лица к звездному небу над Меккой, которое так часто становилось свидетелем кровавых драм. Коббольд пишет: «Блестящие глаза, страстные призывы, худые руки, протянутые в молитве, тронули меня так, как никогда ничего не трогало раньше. Меня захлестнула волна духовного восторга». Аналогичные эмоции она испытала, когда впервые увидела Каабу.
Раттер вошел в Аль-Харам ранним утром и долго разглядывал Каабу. «Я смотрел на огромный черный драпированный куб. По пути к нему десятки тысяч человек лишились жизни. Но неисчислимые миллионы достигли цели и чувствовали себя на пороге рая. Кааба возвышалась подобно одинокой скале посреди океана. Ее массивное великолепие олицетворяет Единство Бога. Казалось, Он, невидимый, стоял на Каабе, пока хаджи возносили свои жалкие мольбы: «О Господи! Смилуйся над нами и спаси нас от адского пламени!»
