««Роман «Код от миллиардера»
Глава 15
Миллирдеры не могут позволить себе быть слабыми. Любая слабость — это белый флаг для всех их бесчисленных врагов. Поэтому миллиардеры не бывают слабыми, когда им плохо или больно — они становятся с. ками. Они предпочитают поиграться с другими. Достать врачей. Достать партнеров, персонал в доме. Но здесь, в их защиту можно сказать, что любой простой смертный во времена слабости становится с. кой. Просто у простых смертных нет личных врачей и домашнего персонала.»
Я продолжаю читать ее книгу. Продолжаю смотреть на эту скупую надпись. Широкову от Вагнер. Три скупых слова, но почему-то каждый раз, как смотрю на них, чувствую что-то странное. Твою же…
Я не записывал в телефон ее номер. Я его, черт возьми, запомнил!!! Хотя я никогда не запоминаю номеров. У меня для этого есть секретарь. Черт!
Несколько раз заходил Артур. Послал его. Вместе с намеченными на сегодня встречами. Переживут. Какого хрена я тогда плачу им всем, если не могут пережить без меня несколько дней?!
Вечером позвонили из отеля и сообщили, что мадам Вагнер с подругой вернулись в номер. Отлично. Прекрасно! Где она пропадала весь день?
— Сказку почитаешь, чуть позже…
Сказал ее пупку, напав на Настю и задрав ее толстый свитер выше груди. Я так хотел ее, что начал зубами разрывать тонкий лифчик. А она хохотала в моих руках. Но очень скоро этот смех превратился в стоны, о которых я думаю с самого утра. Все-таки, ее шепот во сне задел меня гораздо больше, чем я надеялся. Густав! Мать его, Густав! Какого… Неужели она настолько мной не заинтересовалась? Мы уже несколько чертовых дней не разлучаемся, а она продолжает нагло пользоваться мной. Даже сейчас, когда сам пришел в ее номер, после того, как Вагнер в сотый раз меня послала.
— Широков… Широков! — она позвала меня и захихикала, когда прикусил губами ее сосок прямо через шелковую ткань. — Широков, ты где? — хулиганка сладко потянулась, и подождала, пока поднимусь над ней. Когда наши лица сравняются.
Ожидал многого. В первую очередь, что снова попытается как-нибудь изощренно послать, но…
— Целоваться хочу, — выпустил ее сладкий ротик настолько горячее и влажно-соблазнительное, что я… не смог устоять. Выполнил приказ. Как будто получил самое вкусное на свете лакомство.
Может быть… может быть, это всего лишь каприз момента, но мне постоянно кажется, что раньше мне никогда не нравилось целоваться. Хотел женщину — брал. Все на этом. Никаких нежностей или игр. Все, что они могли — это продемонстрировать свое искусство в постели, или наоборот, могли лишь подарить мне свою невинность. Хотя с целочками старался дела не иметь. Слишком много мороки от их наивности. С профессионалками всегда было просто — ее задача сделать дело. Моя — получить удовольствие и заплатить за него. И все. Никто никому не обязан.
А Вагнер… Мне нравится ее целовать. Облизывать, кусать. Все еще чувствую себя юнцом без прошлого, который готов кончить лишь от одного прикосновения к голой женщине. Возможно, это все влияние того обстоятельства, что не я играюсь с ней, а она со мной. Невозмутимо берет свое удовольствие. Даже сейчас, как будто была уверена, что приползу к ней. Что не выдержу даже до следующего утра. Позволяет мне брать себя. Позволяет!!! А я… я, хочу этого. Невыносимо хочу!
— Презерватив, Миша, — девчонка уперлась своими ручками мне в грудь, в тот момент, когда я уже почти вошел в нее!!! Остановила! Сам бы я… не вспомнил. Пришлось остановиться под насмешливым взглядом ее карих глаз.
Потянулся было за резинкой, и мгновенно вспомнил ее ночной шепот! Густав! Ну, уж нет. Война так война! Я еще не знаю, что буду с этим делать, но… Отбросил резинки в сторону и как был опустился на нее! Она завизжала. Прямо мне в рот. Потому что зажал его поцелуем! Визжала и отбивалась, может быть, первые два толчка, но на третий, я выбил из нее горячий стон!!! И только тогда отпустил.
Когда почувствовал знакомый жар между ее ног. Она снова завелась и забыла обо всем!!!
— Настя… — прохрипел ей в шею. — Скажи… скажи, как меня зовут! Настя!
Она не отвечала, лишь стон за стоном, толчок за толчком и пламенные импульсы ее промежности. Не-е-ет!!! Подхватил ее под ягодицы и усилил напор в разы!
— Настя! Произнеси мое имя!!!
Толчок, толчок, толчок!!!
— Миша… Миша! Миша-а-а…
Не дав ей кончить раньше себя, заставил перевернуться, встать перед собой на колени. Взял ее сзади, агрессивно, жестко, нанося за каждым толчком звучный шлепок по соблазнительным ягодицам.
— Как меня зовут?! — требовал от нее словно больной.
— Миша… Миша!!! Ши-ро… Широ… Широков!!!
Мне показалось, что я услышал ее влагу, ее удовольствие и улетел вперед. И лишь извергаясь в нее, ощутил то, зачем летел. Я снова кончил первым, она догнала меня, почувствовав удовольствие ненавистного миллиардера. Держал ее под живот, прижимая к себе, все еще не отпускал, нанося сладкие толчки ее телу. Не мог отпустить. И не хотел. Да что ж со мной?
Она упала на подушки, как только выпустил ее из своих рук. Не захотел отстраняться. Совсем не хотел. Накрыл ее своим телом и прижался ртом к ее губкам. Она пыталась дышать, а я не останавливался, жадно гулял языком по ее ротику, собирая крупинки горячей слюны, будто бы хранившей в себе отголосок недавнего оргазма, который она испытала подо мной. Это было важно. Чрезвычайно важно, что Настя получила его подо мной. Для меня важно.
В тот момент еще не признавался себе, но уже четко знал, что свой отпуск она закончит исключительно в моей постели. Не знал одного, когда я позволю ей его закончить.
Глава 17
— Ну, какой же ты… — вытолкала эти слова из своего расслабившегося организма, — идиот, Ши… Широков…
Зачем он опять это сделал? Без резинки? Это такое развлечение у миллиардеров, на грани? Мол, я хочу получить удовольствие в чистом виде, а ты потом со своими проблемами как хочешь?
— Просто… просто доношу до тебя, — прохрипела, попытавшись освободиться из его рук, — если залечу — аборта ты от меня не дождешься. Я детоубийством не занимаюсь, ради удовлетворения твоего миллиардерского эго. Ты сам отказался от резинки. Так что, пеняй на себя.
— А кто тебе сказал, — теперь уже его горячий хрип ворвался в мое ухо, — что я позволю тебе убить моего ребенка? Сколько тебе повторять, что я обдумываю все свои решения? Вагнер. Ты вообще хоть кого-нибудь кроме себя слушаешь?
— Как и ты, Широков, никого, — парировала, безуспешно цепляясь за край матраса, чтобы уползти из-под него, но паразит перехватил меня в районе талии и держал железной хваткой. — Отпусти меня, мне надо в душ! — потребовала, может быть надеялась, что еще успею избавиться от его следов в себе. Я, конечно, в беременность, как и в Деда Мороза не верю давно, но все-таки подстраховаться не помешает.
