— Никуда тебе не надо. Лежи и не дергайся, — этот нехороший человек заставил меня остаться с ним на кровати и подленько так напал жесткими губами на мое ухо.
— Ши…
— Меня зовут Михаил. Повтори, тогда отпущу.
— Михаил, твою мать! Отпусти немедленно!!!
Извиваясь, как самая ядовитая и возмущенная гадюка в его руках, дернулась в последний раз и к своему удивлению вырвалась! Пыхтя и что-то бормоча себе под нос, рванула в ванную. Нет, я не спорю — секс с ним запредельный. За бесконечные годы в браке я и забыла что это такое. Вот только это еще не значит, что мне нужен от него ребенок! Что он такое там говорил?! Решения он принимает? Ага. Блин. Знаем мы их решения. Ненормальный.
— Тебе спинку потереть? — не успела я толком зайти в душ и включить воду, как голый и распаленный громила тут же оказался рядом.
— Нет, отвали.
— Вагнер, очень грубо, — сказав это, Широков прилип к моей спине и бесцеремонно одной ладонью завладел моей грудью, а вторую запустил промеж моих ног. — Тебе никто не говорил, что за дерзость, можно получить жестокое наказание?
Я бы… Я бы ответила… Бутылкой шампуня по голо… по голове…
Если бы не эти наглые пальцы, которые устроили мне обжигающую ламбаду там, где им совсем не место…
Мои веки закрылись сами собой уже через несколько мгновений, а дыхание снова перешло в разряд предынфарктных, после чего я практически обмякла в его руках. Пришлось опереться ладонями о стену, чтобы безвольной кляксой не стечь на пол.
Могла бы и не пытаться, он не дал мне это сделать, как только почувствовал нужный момент, Широков отстранился от меня, подарил моей попе несколько очень звучных шлепков, доведя меня этим практически до запредельного счастья, опять вошел в меня!!! Под струями воды, в запотевшей от высокой температуры душевой, мы сделали это еще раз. При этом из моей глупой не слишком молодой головы вылетело все, в том числе мысли о Густаве. Напрочь.
Где-то проскочила мысль, что я могу потом об этом пожалеть. А за ней поспешила следующая, что если вернусь к бывшему мужу, могу забыть о том, чтобы так бездумно оторваться и получить настоящий кайф в руках сильного, ненасытного мужика, которому почему-то очень хочется сделать это со мной. Мысль о ребенке проскочить забыла, и последние соображение мгновенно взяло верх, тем более, что от всех его манипуляций, я уже была где-то там, где-то очень близко к вершине…
Минут через пятнадцать, после того, как он уже во второй раз за этот вечер решил меня попытаться оплодотворить (и про «попытаться» я настаиваю — сто процентов ничего не будет) и я его выставила из душа (а потом все-таки домылась), вернулась в халате на свою постель и бесцеремонно улеглась поперек, положив свою голову ему на живот.
Откровенно было все равно, что он там в своей миллиардерской голове подумает, противно ему будет — да и на здоровье, пусть валит из моего номера и чем скорее, тем лучше. Однако он не свалил. И так, развалившись, задала вопрос куда-то в потолок. Скорее устало-риторический:
— Вот скажи, Широков…
— Михаил.
— Ладно, Миша.
— Так-то лучше. Настя.
— Скажи, Миша. Тебе что, так сильно надоели пышнотелые идеальные блондинки, что ты с таким азартом бросился на черствый кусок мяса с салом?
Он промолчал. Мне было плевать. Честно, плевать. После вина, достаточно дикого секса и утренних пробежек, спать хотелось невыносимо. Где-то рядом с остатками выжившего мозга бродила мысль о том, что утром я все же пошлю его к такой-то матери и напишу Густаву. Придет пора мылить лыжи в сторону дома. Туда, где ждет меня прежняя спокойная жизнь, где есть мой сын, по которому я уже начинаю скучать, где есть мой рабочий стол, ежедневное ворчание Вагнера, мои книги и статьи, как спасение от скуки.
Подумав обо всем об этом, мне вдруг яростно захотелось продлить последние часы своей яркой жизни в объятьях долбанутого миллиардера. Это жизнь, к которой я никогда не вернусь. Еще пару часиков… Пусть побудет рядом еще пару часиков, так тепло. Как-то…
— Миша.
— О, какие мы ласковые. Что-то хочешь?
— Хочу, — сладко зевнув, перевернулась на бок и почти уперлась носом в его супер идеальный пресс. — Попросить тебя хочу. Об одолжении.
— Ооо, я в шоке. Вагнер что-то просит у миллиардера?! Неужели деньги? — его пальцы скользнули под мой халат и нащупали там холмик груди. Довольно ласково стали мять ее, доставляя мне этим сладкое удовольствие.
— Исполнишь?
— Раз ты просишь — исполню, — сказал он так серьезно, что мне захотелось расхохотаться.
— Это грязное пожелание. Но я хочу его сделать, — сказала, уже почти совсем отключаясь.
— Я слушаю.
— Завтра, когда проснешься, не уходи сразу. Я хочу на прощание сделать тебе минет и хочу… хочу, чтобы ты мне за него что-нибудь подарил. Пусть это будет что-нибудь очень дорогое. Хочу… — эти слова произнесла совсем медленно, окончательно ныряя в сон, — хочу, чтобы этот… подарок своей дороговизной напоминал мне об этом путешествии… когда… когда вернусь к…
Не договорила. Вырубилась на полуслове. Слышал он или нет. Исполнит или нет… Сон, мягкий сон, меня ждут пушистые белые облака и приятная сказка дядюшки Морфея.
Глава 18
Черт подери! Не спал полночи, потом уснул в той же позе, как и был. Я, полусидя на ее кровати, а головка невыносимой Вагнер у меня на животе. Боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее. А рано утром вернулся в сознание от того, что моя эрекция чуть было не разорвала к чертям мой пах! Это было приятно, черт возьми! Это было настолько вкусно, что я с трудом удержался, чтобы не взять возмутительницу своего спокойствия силой! Вовремя вспомнил про свое обещание.
Но что же она вытворяла! Маленький, горячий язычок облизывал меня с таким наслаждением, как будто его хозяйка в жизни не пробовала ничего вкуснее. Я очень хотел смотреть на нее, на то, как она это делает, ловить каждую эмоцию на ее живом лице, забрать себе все ее неподдельное удовольствие. У меня это не получилось. Уже на середине, когда ее губки обняли мою разгоряченную плоть, глаза застелил разноцветный туман, а пульсация сердца подскочила к гландам! Я не совру, если скажу, что это был лучший минет в моей жизни. Да, я не монах. Пробовал многое, и меня пробовали многие. И здесь дело совсем не в мастерстве или красоте исполнительницы. В это утро, впервые в своей долгой жизни понял, насколько важно то, кто это делает. И ловит ли он сам от этого кайф. Настя растворилась во мне. Это не было для нее работой, обязанностью за деньги или привилегией. Она сама хотела этого, словно человек, долго сидевший на диете, внезапно получил неограниченный доступ к еде. Сегодня ее едой стал я. Не весь я. Только мой член. Но, бог ты мой, ка-а-ак она наслаждалась им! Она сидела на коленях у меня между ног и ее соблазнительно-округлые бедра ритмично ударялись о них, как будто сообщая мне, что это еще не все, она здесь и хочет обязательного продолжения. Я взорвался прямо в ее нежный, только что доведший меня до безумия ротик. Девчонка приняла в себя все до последней капли, а то, что ненароком уронила — с моей кожи эротично слизал ее язычок. Поднялась надо мной, растрепанная с утра — ее глаза по-настоящему сияли, а на нижней губе сексуально блестела белая капля моей спермы.
