Я киваю.
Криминалисты щелкают камерами. На секунду меня ослепляет яркий свет камеры. Я ничего не вижу, слышу только шум удаляющейся моторной лодки.
В метрах пятидесяти от нас стоит группа оживленно беседующих людей, очевидно, любопытные соседи.
– Ты с ними говорила? – спрашиваю я у Мириам, кивая на группу. Она качает головой. – Так иди поговори. И запиши имена и контактные данные.
– Хорошо, – неуверенно отвечает Мириам и идет к местным жителям.
– Посмотрим? – спрашивает Малин, кивая в сторону трупа.
– А что нам остается?
Мы идем вниз по гладким камням, здороваемся с криминалистами и присаживаемся на корточки перед с трупом.
В ярком свете прожекторов контуры тела четко вырисовываются под мокрой белой тканью. Можно разглядеть контуры плеча и бедра. Грубая ржавая цепь, очень похожая на ту, которой был обмотан Юханнес Ахонен, несколько раз обмотана вокруг тела. Часть покрыта водорослями и глиной. В одном месте ткань разошлась, обнажив руку.
Я нагибаюсь, чтобы рассмотреть получше.
Сморщенная кожа на запястье местами отошла, и все выглядит так, словно рука в резиновой перчатке.
Я на своем веку повидал много утопленников и знаю, что это обычное явление. Бывает, что кожа на руках и ступнях после пребывания в воде сходит целиком, как носки или перчатки…
Мириам подходит к нам. Взгляд ее устремлен в море. Видно, что она старается не смотреть на труп. И я могу ее понять. Нужно много лет, чтобы научиться подавлять естественное желание зажмуриться при встрече со смертью.
Я поворачиваюсь к ней.
– Кто нашел тело? – интересуюсь я.
– Хайнц Шварц, – бормочет Мириам. – Пятьдесят девять лет. Проживает в Ганновере. Тут в отпуске со своим итальянским бойфрендом Сильвио. Хайнц один прогуливался вдоль моря, когда увидел что-то необычное в воде. Он спустился ближе, понял, что это труп, и позвонил в службу спасения.
– И где этот Хайнц? – спрашиваю я. – Сколько он уже тут?
– Они вчера приехали в Швецию. Собирались провести тут неделю. Но теперь думают возвращаться домой. Думаю, для него это находка была шоком.
Приехали вчера… Раз они приехали вчера, то вряд ли имеют отношение к этому трупу, думаю я.
– Я взяла свидетельские показания, – добавляет Мириам.
– Хорошо, – говорю я и поворачиваюсь к Малин: – Что ты думаешь?
Малин кивает.
– Думаю, что эти убийства связаны, – отвечает она, заправляя прядь темных волос за ухо. – Убийца Ахонена приложил и тут руку.
По возвращении домой обнаруживаю, что жена не еще не ложилась.
Афсанех встречает меня в прихожей и бросается на шею. Жена только что из душа, волосы еще мокрые. От ее объятий мои щека и рукав тоже мокрые.
– Бедняга, – сетует она. – Работаешь допоздна.
– Так получилось.
Она отстраняется и хмурит брови.
– Ты курил?
– Нет, – вру я.
– Хм, – с сомнением протягивает жена. – Хочешь чай с бутербродом?
– С удовольствием! – отвечаю я и целую ее в лоб.
Мы заходим на кухню.
– Кстати, – внезапно останавливается она. – Я подумываю пойти на пару собраний на следующей неделе.
– Собраний? Ты записалась в общество анонимных алкоголиков?
Афсанех отмахивается.
– Очень смешно. Собраний по работе.
Я тоже останавливаюсь, словно чувствую, что сейчас произойдет что-то важное.
Со дня несчастного случая Афсанех была на больничном.
– Это здорово, – говорю я.
– Это Проект, – продолжает она, – мне любопытно, как он продвигается.
Речь идет о совместном исследовательском проекте между разными отраслями, целью которого является установить, как новые технологии, главным образом Интернет и социальные сети, влияют на человека. Помимо психологов – Афсанех и ее коллеги Мартина – в проектную группу входят врачи, нейробиологи и айти-эксперты.
После защиты докторской Афсанех получила место в Стокгольмском университете. Предметом ее исследований всегда были взаимоотношения человека и техники – машин, лодок, самолетов. Но в новом проекте ей пришлось задействовать и другие области.
– Наверное, потому что я сейчас сама столько времени провожу в Интернете, – робко улыбается Афсанех. – Я вдруг осознала, как Интернет объединяет людей.
– В хорошем и плохом смыслах, – добавляю я.
Жена пожимает плечами.
– Может и так. Но там в Сети столько любви, столько понимания. Люди готовы делиться опытом, разделять боль…
– Но и психов хватает.
Афсанех выгибает изящно очерченные черные брови, давая мне понять, что не собирается вступать со мной в спор. Потом она улыбается. Сегодня даже мой скептицизм на нее не действует.
Жена зажигает свечи, ставит чайник. Я накрываю на стол.
И только когда она ставит на стол чайник и бутерброды, я осознаю, какую ошибку совершил.
Я накрыл стол на троих.
На место Нади я поставил тарелку и стакан. Даже не помню, как я это сделал, должно быть, все произошло на автомате.
Внутри у меня все холодеет при виде того, как Афсанех обводит глазами стол.
– Прости, – вырывается у меня. – Не знаю, о чем я думал. Это все усталость. Милая, прости!
Но она реагирует совсем не так, как я ждал.
Вместо того, чтобы удариться в слезы, она подходит ко мне и обнимает. Смеется и шепчет мне на ухо:
– Недотепа. Оставь так. Я потом все уберу. И она скоро вернется домой. Скоро все будет как раньше.
От ее слов у меня все сжимается в груди.
Врачи, конечно, начали уменьшать препараты, но пройдет еще много времени, прежде чем Надя проснется.
Если она вообще проснется.
Я боюсь даже думать о том, что будет, если она не очнется. Куда Афсанех направит всю эту новообретенную энергию? Какая жизнь нас ждет, если Надя нас покинет?
Но Афсанех не замечает моих терзаний.
– Недотепа, – повторяет она и впервые жарко меня целует.
Впервые с того дня, как наш ребенок выпал из окна.
Часть вторая
Шторм
Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу…
Иона. 1: 4-5
Самуэль
Ракель встречает меня в гавани.
