– У меня смена до двух ночи… – начал было таксист.
Борщев пожал плечами:
– Ну что ж, тогда пересяду в другую машину. До свидания.
– Подождите, – остановил его шофер.
Подполковник опустил руку, готовую уже было распахнуть дверцу.
– Что-то не так?
– А по деньгам как?
– Заплачу по счетчику в две стороны и немного сверху, – усмехнулся подполковник, одетый в гражданское.
– А это самое… – замялся таксист.
– Чего тебе еще? Поехали!
– Деньги покажите, – наконец-то сумел справиться со смущением таксист.
Борщев не глядя запустил руку в нагрудный карман брезентовой куртки и извлек доллары. Их было много, на первый взгляд никак не меньше двух-трех тысяч. Парочка купюр упала Борщеву на колени.
– Поехали, – пробормотал шофер, выезжая на улицу. – По дороге я у автомата стану – позвоню жене и напарнику в гараж.
– Только не долго, – отвечал Борщев, закрывая глаза и мягко кладя своей затылок на подголовник. – Не для того такси берется, чтобы ждать.
– Нагоним…
Шофер вез своего пассажира быстро, почти не объезжая рытвины и ямы. Машиной он дорожил не очень, поскольку решил вскорости уволиться из таксопарка и перейти на частный извоз. Он притормозил возле первого попавшегося по дороге телефона автомата, позвонил жене и тут же пресек всякие ее подозрения.
– Ты хочешь жить хорошо? – спросил он у нее.
– Хочу, – честно ответила женщина.
– Значит, я должен много работать.
– Все равно – не верю.
– Как хочешь.
Затем последовали звонки напарнику и в гараж. За пару минут проблема была решена, и такси взяло курс на Москву. Впервые таксисту приходилось совершать такую странную поездку. Он пытался понять почему это его пассажир не поехал на поезде, ведь тот прибывает в Москву утром. А какого черта там делать ночью? Машина придет туда около двух или трех часов, когда все нормальные люди спят и дела не делаются.
«Хотя, – задумался парень, – какое мне до этого дело? Деньги платят, на уголовника он не похож. Значит, еду и не надо лишних размышлений. Главное не останавливаться и не брать попутчиков. Так можно и машины лишиться, и жизни.»
После первых ста пятидесяти километров, когда уже основательно стемнело, подполковник Борщев оживился. Его освежил короткий сон, и он от нечего делать стал расспрашивать водителя о заработках, о том, сколько и кому ему приходится платить отступных. Затем завел разговор о водке.
Водка – такая тема, что о ней можно говорить бесконечно. Всегда найдутся любители какого-нибудь определенного сорта и им в общем-то, нечего будет противопоставить любителям сорта другого. И те, и другие останутся правы – каждый в своем. Ведь попробуй определить мягкость водки, тяжесть похмельного синдрома. Это уж кому как придется в зависимости от настроения, закуски и количества выпитого. Сам подполковник Борщев держался довольно странного для русского человека мнения, что заграничная водка лучше отечественной. Но не лишь бы какая, и уж никак не польская или немецкая.
– Только «Абсолют» или финская, – утверждал Борщев, вместе с водителем всматриваясь в темноту, разреженную светом фар.
– А как в них разберешься? – возражал таксист. – Столько всяких подделок!
– Во-первых, бутылка, – начинал учить его подполковник, правда, не признававшийся в своей принадлежности к вооруженным силам, – во-вторых, пробка, а в-третьих, этикетка.
– Все можно подделать, – не унимался водитель. Вот я одного мужика возил…
– А вот тут ты, парень, ошибаешься.
– Ну и что же из этих трех примет не поддается подделке?
– Вкус. Мне достаточно выпить один глоток, чтобы я сказал настоящая это водка или поддельная.
– Да, – усмехнулся водитель, – но для этого прежде надо купить бутылку. А тому, кто ее подделал, только это и нужно: получить деньги, а остальное… – и он засмеялся.
Это замечание почему-то несколько обидело подполковника Борщева, и он сделался мрачным.
Тогда таксист заметил:
– Те мужики, которые подпольно изготавливают водку, небось, сами ее не пьют. Тоже, как и вы, предпочитают «Абсолют», «Финляндию»…
На этом запас названий хорошей зарубежной водки у таксиста иссяк.
– Да нет, это я так, погорячился, – сощурил глаза Борщев. – И «Русская» хороша.
– По мне, – отвечал водитель, – водка – это как баба. Если ты русским родился, значит, ты должен пить русскую водку и трахать русских баб.
– Неужели на экзотику не тянет? – поинтересовался Борщев.
– Нет, оно, конечно, наверное, интересно трахнуть негритянку или японку какую-нибудь, но удовольствия в этом большого не вижу, точно так же, как и в «Абсолюте». Ведь каждый из нас впитал русскую водку с молоком матери.
Аргумент, конечно, прозвучал убийственный, хоть и сомнительный. Подполковник вновь полуприкрыл глаза и устроился вздремнуть. Таксист почувствовал, как и его самого клонит в сон. Он-то собирался вздремнуть до конца смены на стоянках. Смоленск не такой большой город, чтобы раскатывать в нем на такси. Четыре, пять клиентов за день возьмешь – считай, тебе страшно повезло.
Ночь сгустилась до такой черноты, что теперь нельзя было рассмотреть что делается за обочиной шоссе. Но ехалось легко, быстро.
Дневное движение спало, а ночное было не таким обильным.
И тут шофера осенило. Он наконец-то по-своему решил проблему подполковника Борщева.
«Наверное, к бабе едет, – подумал таксист. – Хочет уехать и вернуться в такое время, когда на Москву нет никакого подходящего транспорта. Иначе бы жене сказал, что далеко собрался! Вот и чемоданчик небольшой, да и оделся не так, чтобы в первопрестольную ехать…»
На душе от этой догадки сделалось легче и теперь таксист уже с большей симпатией смотрел на своего пассажира.
Борщев даже не проснулся, когда такси миновало московскую кольцевую дорогу. И только проехав еще пару километров, парень сообразил, что зря не разбудил своего пассажира раньше. В Москве лучше добираться к нужной части города по кольцевой, чем крутиться по запутанным улицам, в лабиринте которых без бутылки и не разберешься.
– Эй! – таксист осторожно потряс Борщева за плечо.
Тот мотнул головой и вновь начал устраиваться спать.
– Эй, товарищ!
Слово «товарищ» почему-то подействовало на подполковника отрезвляюще. Наверное, в подсознании оно вытащило следом за собой воинское звание. Воинская дисциплина все-таки ко многому обязывает.
– Да?
– Приехали, вроде.
Машина стояла в конусе яркого желтого света прямо под фонарем. Неподалеку проходили трамвайные рельсы, сиявшие отраженным светом, а на другой стороне улицы высились одинаковые, как цыплята-бройлеры, облицованные керамической плиткой панельные дома. Несмотря на поздний час во многих окнах горел свет.
