И решив отложить разговор до завтра, майор Кудин устроился спать. Прошлым днем он остался доволен. Неплохо погулял, развлекся с Танькой, выполнил задание. Теперь его ждало два дня отгула, которые он собирался присовокупить к выходным и поехать с женой и сыном на дачу.
«Все-таки от моей службы иногда обламываются приятные дни. Риск всегда возбуждает в сексе. А трахается она чудесно», – и майор почти с умилением подумал о Таньке, способной под водой делать минет.
Вскоре он уснул, уставший и немного пьяный. Странно, он точно так нее, по-детски, положил под голову кулак, как это делала Танька.
А вот полковнику Иваницкому и подполковнику Борщеву было не до сна. Они уже успели подъехать к складам и начальник полигона лично осмотрел ворота.
– Я же говорил тебе, Борщев, – зло бормотал он, – никто сюда не входил! Я сам въехал на машине, а потом лично закрыл ворота. Сигнализация включена, никто сюда не проберется. Ну что ты еще выдумываешь? Забудь об этом майоре! Шлялся пьяный, не мог найти дорогу… В какую-нибудь блевотину вступил, а ты мне лапшу яичную на уши вешаешь!
– Тревожно на душе, – сказал Борщев, – предчувствия меня никогда еще не подводили, – и он, припав к щели металлических ворот, принюхался. – Ну точно я тебе говорю, такой же самый запах – креозот, сивуха и конечно же спирт.
– Ну что с тобой делать? – Иваницкий наморщил лоб. – Я еще поверил бы тебе, если бы ты сказал, майор пробрался вовнутрь.
Но тогда он и остался бы там. Не мог же он заехать и выехать с нами?
– Как знать, – ответил ему Борщев. – Давай еще раз проверим, ведь попытка не пытка.
Иваницкий зло выругался и открыл щиток.
Снял тяжелую, старую эбонитовую трубку телефона и связался с пультом. Дежурный начальник караула четко доложил, что никаких происшествий за время его дежурства не случилось.
– Сними склад № 5 с сигнализации.
– Есть! Можете открывать.
Индикаторная лампочка на пульте сигнализации погасла. Иваницкий достал тяжелую связку с ключами и принялся один за другим открывать замки. Вскоре он и Борщев вдвоем отвалили тяжелую металлическую дверь и тут же закрыли ее за собой, задвинув засов. Иваницкий на всякий случай еще и повесил тяжелый амбарный замок с узкой дужкой, на который Борщев покосился не без отвращения.
Вспыхнул яркий свет, и начальник полигона со своим замом пошли по бетонному, в каплях масла пандусу. Здесь, в подземелье, царил тяжелый удушливый запах спирта и сивухи, словно бы кто-то разлил на полу трехлитровую банку плохого самогона.
– Сюда без огурца и не зайдешь, – пошутил подполковник Борщев.
Полковник Иваницкий пропустил эту неуместную шутку мимо ушей и теперь уже сам внимательно всматривался в каждую лужу смазки, пытаясь отыскать на ней следы рифленых ботинок. Но пока еще ничего стоящего не попадалось. Если и были следы, то от сапог и то старые. Пленка на лужах смазки уже успела подернуться пылью.
– Да говорил же я тебе, никого здесь не было и быть не могло!
И тут в глубине склада прозвучал странный звук, словно бы кто-то икнул. Иваницкий тут же замер и поднял руку вверх.
– Тише.
Борщев тоже остановился и прислушался.
– Хрен его знает…
– Что, и тебе показалось? – поинтересовался начальник полигона. – Дай-ка мне фонарь, Борщев. Надо было весь свет включить, а не только дежурное освещение, теперь до щитка топать и топать.
Когда фонарь оказался в руках Борщева, он несколько боязливо оглядываясь быстро побежал между рядами колонн, светя и налево, и направо.
– Это где-то здесь! Здесь!
– А по-моему, там!
Иваницкий еле поспевал за своим подчиненным.
Наконец они увидели источник шума. Им оказался молодой солдат, о чем свидетельствовала его короткая стрижка. Солдат стоял на четвереньках и пытался блевануть. Скорее всего, в желудке у него уже ничего не осталось, и это были лишь позывы. А перед ним разлилась лужа на метр в диаметре, и солдат ошалелыми глазами взирал на нее, где плавали остатки сегодняшнего ужина, непрожеванное мясо, куски капусты и всякая всячина.
Борщев с облегчением вздохнул и направил луч света прямо в лицо ошалелому солдату.
Тот попытался подняться на ноги, но лишь пьяно качнулся и стал заваливаться на бок.
Борщев подхватил его, рванул на себя, а затем принялся трясти. Он тряс его минуты две.
– Сука! Козел! Подонок! Как ты здесь оказался, мерзавец? Быстро говори, быстро!
Иваницкий стоял рядом всего лишь в каких-нибудь двух метрах.
– Я вам приказываю, отвечайте! – закричал подполковник.
– Я… Бля… Бля… – солдат заикался, прожевывая слова. Они вылетали из его горла с таким трудом, словно бы там стояла какая-то непреодолимая преграда. – Я, бля… Тут, товарищ подполковник, товарищ.., оказался совершенно случайно.
– Как ты сюда попал?
– Я…
– Как?!!
Солдат неопределенно махнул рукой и тут же зажал ладонью рот.
Начальник полигона и его заместитель отпрянули в сторону, боясь быть обрызганными блевотиной. Но это был лишь рвотный позыв.
Какой-то странный клекот вырвался из груди молодого солдата, и он принялся сжимать свое горло руками, словно пытался себя задушить или оторвать чьи-то железные пальцы от своего горла.
– Отвечайте, товарищ солдат, – строго, светя прямо в лицо солдатику, закричал подполковник Борщев, – как вы оказались на объекте?
И тут солдатик, покачиваясь в разные стороны, как лунатик, побрел по узкому проходу между черными цистернами. Каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Но тем не менее он шел вперед и даже умудрялся не выпачкаться в густую смазку, покрывавшую емкости, словно бы кто-то в нем включил автопилот.
– Скорее, скорее! За ним! – бормотал подполковник Борщев.
А Иваницкий пристально следил за тем, как худые лопатки двигаются под выгоревшей гимнастеркой.
– Вот бля…во! – пробормотал Иваницкий. – Если уж солдаты знают сюда дорогу, то сюда и любая падла может забраться.
– Я…Я…Я… – заикаясь пробормотал солдат. – Товарищ полковник, я, бля.., забыл как, но попал сюда случайно.
– Как ты сюда попал? Говори! Иди и говори! – приказал медленно движущемуся солдату, волокущему ноги, полковник Иваницкий.
– Я случайно… Люк нашел… Думаю, куда он ведет? Открыл крышку, отколупал и слез вниз. Там два прохода, бля… Я слез, светил себе спичками и добрался до цистерн. А там кран…
– Ох, бля, – с облегчением вздохнул полковник Иваницкий, понимая, что по такой вот досадной оплошности все его хозяйство, все его несметное богатство могло взлететь на воздух.
Спичка, спирт, пары, идиот новобранец. Это какой же был бы взрыв!
