Не будет там никаких разведчиков. Соколов вспомнил свой разговор по рации с командованием. Ему дали понять, что немцы уже переправились через Дон севернее и южнее Семилук. Жестокие бои идут на окраинах города. Так вот что это за отдаленный грохот, понял тогда Алексей.
Обернувшись, Соколов увидел возвращающуюся полуторку. Она еле ползла, объезжая воронки. Хорошо, пусть так, все-таки взрывчатка в кузове. Омаев стоял на мосту один, держа наготове автомат. Бабенко было не видно, наверное, спустился под мост осматривать опоры.
Блохин загнал машину задом на мост, чтобы было удобнее сгружать ящики. «Теперь успеем», – подумал Соколов и поперхнулся: из-за леса внезапно появились немецкие танки.
Теперь их сопровождали самоходки. Шесть StuG 40 с удлиненной 75-миллиметровой пушкой остановились у кромки леса. Замерли и танки. Чего они ждут, недоумевал Соколов и с беспокойством поглядывал на мост, где Блохин с танкистами заканчивали выгружать ящики. Нельзя двигаться, понял Алексей. Никакого движения, иначе немцы увидят и начнут обстреливать, поспешат сюда, чтобы помешать. Они понимают, что нам сейчас выгоднее уничтожить мост.
Оставив пулемет, Соколов вскочил на ноги и побежал к мосту. Бежать было тяжело – контузия давала о себе знать.
Блохин уселся за руль полуторки и только теперь увидел бежавшего к мосту лейтенанта. Соколов махал рукой. Сержант высунулся из кабины, стал одной ногой на подножку.
– Нет, Блохин! – Соколов закричал, когда до моста оставалось метров пятьдесят. – Стоять на месте!
Голова кружилась, в груди гулко билось сердце, но Алексей все же добежал до машины, правда, в последний момент зацепился сапогом за край выщербленной доски и упал. Блохин спрыгнул с подножки и присел рядом с командиром, помог ему подняться.
– Куда вам сейчас бегать, товарищ лейтенант! После контузии лежать надо, а то кровь может пойти из ушей. Как бойцы на вас смотреть будут.
Соколов, опираясь на руку сержанта, приподнялся на одно колено и улыбнулся его шутке. Отдышавшись, торопливо заговорил:
– Танки, Блохин. Немцы опять готовятся атаковать. Там у леса еще шесть самоходок. Сейчас они остановились и наблюдают. Не заводите мотор, пусть машина остается здесь, не двигайтесь с места. Увидят движение на мосту, поймут, что минируем, и ударят все сразу. Мы можем тогда не успеть приказ выполнить. Как там ребята? Как Бабенко?
– А, черт, – хрипло выдохнул Блохин и смачно сплюнул. – Не могли до вечера подождать. Опять идут. А ребята уже заканчивают. Они сейчас ящики проволокой вяжут к стропилам возле опор. Бабенко сказал, что в двух местах достаточно будет. Вы уходите, а мы закончим и вернемся.
На мосту появился пулеметчик из экипажа Началова. Молодой рыжеволосый парень посасывал ободранный до крови палец. Он что-то сказал Омаеву, потом увидел лейтенанта и поспешил к нему. Возле леса рокот двигателей возобновился. Значит, немцы пошли вперед.
– Бабенко там заканчивает, товарищ лейтенант. Я шнуры наверх вытащил и закрепил. Гореть им минут пять.
«Вот и все. Дело сделано, – с облегчением подумал Соколов. – Надо спасать тех, кто остался. Незачем умирать всем».
Он схватил за рукав танкиста:
– Бегом к Началову! Сейчас, пригибаясь, до первого окопа, потом к танку. Заводить и уходить. Это приказ. Ждать меня в штабе 100-й стрелковой дивизии. Пробивайтесь в центр Воронежа, пока еще это возможно.
– Так они же сейчас привлекут внимание немцев! – спохватился Блохин.
– Да, привлекут! Но пока немцы сюда дойдут, пока поймут обстановку, будет поздно. Не станут они сразу стрелять. А может, решат, что это остатки обороны моста разбегаются. И вы, Блохин, с ними. Возле телятника наша вторая машина. Сажайте раненых, забирайте детей и следом за «восьмеркой».
– А вы? – Лицо сержанта стало угрюмым.
– Мы все закончим и тоже уйдем, – развел Соколов руками, как будто говорил о простых обыденных вещах.
Блохин покачал головой, потом бросил взгляд в сторону заброшенного телятника, где лежали раненые бойцы его взвода и сидели двое ребятишек, которых они обещали защитить. Снял с плеча автомат, пожал протянутую Соколовым руку и побежал следом за танкистом к «восьмерке».
Алексей проводил бойцов взглядом. Блохин прав: немцы не дадут «семерке» уйти. Сейчас стрелять нельзя, а когда мост взорвется, немецкие танки и самоходки будут на расстоянии прямого выстрела. Но иного выхода нет. Без Бабенко с мостом не справиться. А он член экипажа, и, значит, экипаж его не бросит. Прорываться, так всем вместе. И погибать, если придется, тоже вместе.
Соколов захромал по мосту, придерживаясь за крыло немецкого танка. Омаев тут же повернулся с автоматом, но, увидев командира, удивленно замер на месте. Лейтенант приказал ему продолжать наблюдение, а сам подошел к краю моста, лег на настил и заглянул вниз. Бабенко, балансируя на металлических конструкциях, подвязывал бикфордов шнур, стараясь протянуть его так, чтобы он не упал в воду и не выскользнул из ящика.
– Семен Михайлович, вы как там? – позвал Соколов.
– Все, Алексей Иванович, – обрадованно глянув снизу вверх на командира, поспешил доложить танкист. – Полный порядок. Сейчас выберусь и можно взрывать.
Заработал двигатель «восьмерки». Танк стал выползать задом из своего окопа, выбрасывая из выхлопных труб струи сизого дыма. Сейчас немцы его заметят и откроют огонь. «Уходи, Петя, уходи быстрее», – повторял про себя Соколов, подавая руку Бабенко.
Вдалеке ударили два орудийных выстрела. Над головой с шелестом прошли снаряды. Соколов ухватился рукой за ограждение моста и повернул голову. Нет, промазали! Танк Нечаева резко остановился, развернулся на месте на девяносто градусов и пошел, увеличивая скорость, по пустырю вдоль реки. Две немецкие болванки ударились в землю намного левее. Еще несколько выстрелов раздалось со стороны далекого леса.
– Как в тире стреляют, – озабоченно сказал Бабенко, отряхивая колени. – А Петя молодец. Если удачно проскочит до лесополосы, немцы его потеряют из вида. Может и получиться.
– Руслан! – Лейтенант позвал танкиста, забравшегося на подбитый танк и наблюдавшего за немцами. – Давай, бегом к Логунову. Только держись насыпи, не высовывайся. Передай ему приказ открыть огонь по немецким самоходкам. Пусть отвлечет их на себя.
– А вы? – спросил Омаев.
– А мы взорвем мост!
– Я… – Чеченец замялся. – Я не могу без вас! Я не брошу…
– Руслан, ты что! – Соколов сжал руками плечи танкиста. – Ты никого не бросаешь, ты помогаешь своим товарищам. Смотри, Началов в каком положении. Если немцев не отвлечь, они его сожгут. Мы должны помочь. А с мостом мы сами управимся с Бабенко. Тут дел-то на две минуты. Подожжем шнур и бегом к вам. Ну, давай, Руслан!
– Есть, – напряженным голосом выдавил из себя Омаев. С болью в глазах он посмотрел на командира, потом на Бабенко и стал пятиться. Потом повернулся и, пригибаясь, побежал по мосту к крайним воронкам.
