В отличие от разницы между ценой и стоимостью в фундаментальном анализе, теория ценообразования опционов и вертикальный арбитраж не выходят за пределы символического измерения. Вместо этого происходит удвоение рынка внутри символического порядка, что создает разницу между двумя отдельными уровнями цен. Именно вертикальный арбитраж становится разновидностью неографизма. Похожим на старомодный графизм образом неоклассическая теория ценообразования опционов может не полагаться на внерыночные данные. Ей не нужно выходить за пределы символического. Базовые активы являются просто еще одним ценовым рядом. Вертикальный арбитраж – это гибрид, сочетающий метафизику фундаментального анализа с разъединением финансов и базовой экономики, которое можно найти в техническом анализе.
Часть II. Философия денег
Глава 3. Анализируя деньги
Теперь оставим в стороне исследование финансовых рынков, чтобы посмотреть на феномен денег как таковых. Варианты анализа финансовых рынков, представленные в предыдущих главах, были направлены на изучение того, как финансовые активы торгуются при колеблющихся ценах и как траектории этих цен могут или не могут быть предсказаны. Очевидным условием функционирования финансовых рынков являются, конечно же, деньги. Как мы уже упоминали в начале книги, философские свойства денег часто либо упускаются из виду, либо берутся за данность. Это справедливо не только в отношении нашего повседневного использования денег для покупки продуктов или выплат по ипотеке. Это также справедливо в случае теорий современных финансов. Задача философии на данном этапе – задержаться на самоочевидности денег и подвергнуть это явление тщательному анализу.
Самый любопытный факт о философии денег заключается в том, что ее не существует. Возможно, это несколько упрощенный и самонадеянный постулат, поскольку на самом деле есть некоторое количество современных философов, которые пишут о деньгах. Тем не менее философия денег не представляет из себя сложившейся области исследования и уж точно она не считается такой же обязательной частью философского образования, как философия науки, моральная философия, философия языка, философия искусства. В лучшем случае она обретается где-то на периферии дисциплины.
Когда дело доходит до вопроса о деньгах, то оказывается, что XX век был отмечен определенным разделением труда между философией и экономикой. Когда Смит писал «Исследование о природе и причинах богатства народов» в XVIII веке или даже когда Маркс писал «Капитал» в XIX веке, не существовало четкого разделения между философией и экономикой. Обе эти работы считаются классическими в обеих областях. Но в XX веке экономическая дисциплина была отделена от философии и развилась в независимую область исследований, основанную на отдельном наборе концепций и методов. По иронии судьбы публикация «Философии денег» Зиммеля в 1900 году отметила конец, а не начало философского изучения денег.
С точки зрения философии самым естественным местом для изучения денег является экономика. В лучшем случае философы, социологи и другие гуманитарии могут изучать эффекты, которые капитализм и другие формы экономической организации оказывают на социальную и психологическую жизнь людей. Природа явления денег как таковых не входила в сферу их интересов.
В течение XX века экономика развивалась в направлении естественных наук, таких как физика и химия
[103]. Этот тренд был ознаменован тем, что неоклассическая экономика становилась мейнстримом дисциплины, и значение математики росло. Экономика мейнстрима берет за отправную точку некоторое количество метатеоретических предпосылок о том, что агенты рациональны, максимизируют свою полезность и полностью информированы о доступных опциях
[104]. Эти предпосылки позволяют задавать вопросы, строить и проверять гипотезы, которые обычно формулируются в категориях причинно-следственных связей между экономическими переменными. Как инфляция соотносится с безработицей? Как изменения процентной ставки влияют на ВНП
[105]? Стимулирует ли неравенство экономический рост? И так далее. В изучении этих проблем вопрос о природе денег – скорее помеха, чем необходимость. Экономика мейнстрима склоняется к тому, чтобы изучать эффекты, которые производят деньги и решения, принимаемые в отношении денег, а не сам объект. Размышления о природе денег, кажется, непременно ведут к метафизическому философствованию, которое находится далеко за пределами математической тестируемости. В лучшем случае вопрос «Что есть деньги?» отодвигается в сторону с помощью отсылки к четырехсоставному определению денег как средства обращения, единицы счета, средства сбережения и меры отложенных платежей, что развязывает экономике руки для того, чтобы заниматься более важными вещами. В худшем случае вопрос просто игнорируется.
Получается, что вопрос денег проваливается между двух стульев. В то время как философия обладает подходящими методами для изучения такого объекта, как деньги, последние не считаются подходящим объектом для философского изыскания. Экономика, с другой стороны, действительно является научной дисциплиной, занимающейся изучением денег, но у нее нет подходящих методов, чтобы подобраться к данному объекту напрямую. Задача последующих глав – устранить разрыв между философией и экономикой, развив философскую теорию денег. Метод для развития теории будет сходным с тем, что использовался для анализа финансовых рынков. Мы снова применим тройственное жижековское различие между реальным, символическим и воображаемым, чтобы разобраться с функционированием денег.
Как было замечено во вступлении, будет, конечно, упрощением заявить, что вопросом денег в последние сто лет полностью пренебрегали. Некоторые исследователи в области неортодоксальной экономики, экономической социологии и антропологии денег действительно занимались этой темой. Все же потенциал, отличающий философию денег, лежит в создании новых концептов, которые могут сформировать настоящую теорию денег, идущую дальше эмпирических изучений того, что деньги делают. Этим мы сейчас и займемся.
«Денег не существует»
Когда выстраивают анализ вокруг вопроса «Что есть деньги?», неизменно предполагают, что деньги – конкретная вещь и что возможно определить эту вещь с помощью одной вразумительной теории. В анализе, который последует далее, я собираюсь дезавуировать эту предпосылку.
Заголовок настоящего параграфа, конечно же, является парафразом пресловутого высказывания Лакана «Женщины не существует»
[106]. Смысл высказывания не в том, что в мире нет женщин, а в том, что суть того, что значит быть женщиной, нельзя определить в общем. Лакановское высказывание стало причиной многих споров, особенно среди феминисток. Данная книга не ставит своей задачей участие в этой полемике. Вне зависимости от обоснованности лакановской теории о женщинах, его соображение представляется напрямую применимым к деньгам. Поэтому предпосылка последующего анализа именно в том, что «Денег не существует». Это делает задачу разработки философской теории денег парадоксальным предприятием, поскольку ей придется учесть тот факт, что деньги не могут быть описаны одной состоятельной исчерпывающей теорией.
