Важнейшим аспектом постижения роли денег в современном капитализме является четкое понимание того, как банки создают деньги. Мы уже увидели, как традиционная экономика полагается на воображаемые сценарии для того, чтобы объяснить происхождение и функционирование денег. Давайте опишем воображаемый сценарий, цель которого – объяснить, как банки делают деньги:
Джон, предприниматель в области финансов, собирает печатный станок, который может печатать фальшивые стодолларовые купюры, неотличимые от настоящих, выпускаемых Федеральной резервной системой США. Джон печатает сто тысяч купюр с номинальной стоимостью 10 000 000 долларов. Вместо того чтобы просто потратить эти деньги, Джон одалживает их жителям своего города. Деньги даны в долг на том условии, что их вернут через год по ставке 10 %. Схема прекрасно работает, и через год Джону выплатили 11 000 000 долларов. Часть этих денег – его собственные фальшивые деньги, которые к нему вернулись, а часть – подлинные банкноты Федерального резерва.
Деньги, которые Джон одолжил горожанам, были потрачены с пользой. Многие заемщики использовали их, чтобы открыть свои малые бизнесы или улучшить существующие. Даже деньги, потраченные на непосредственное потребление, помогли сообществу горожан, поскольку траты вдохнули жизнь в местную экономику. Джон стал уважаемым и популярным членом местного общества.
Однако Джона гложет чувство вины, когда он думает о том, как он обманул добрых жителей своего городка. Однажды он обнаруживает ошибку на своих фальшивых купюрах. Он случайно напечатал имя «Морган» вместо «Франклин» под портретом на одной стороне. По всей видимости, деньги ушли в обращение и никто не заметил отличие от оригинала. Это дает Джону идею. Чтобы очистить совесть, он размещает объявление в местной газете, раскрывающее его схему. Он предлагает обменять любую фальшивую купюру с именем «Морган» на настоящую банкноту Федерального резерва. Хотя многие купюры ушли в обращение за пределами местного рынка, когда люди узнают о схеме Джона, все фальшивые банкноты постепенно возвращаются и обмениваются на настоящие.
Джон предстает перед местным судьей по обвинению в фальшивомонетничестве. Видя, что Джон чистосердечно признал свою вину и уже заменил поддельные деньги, судья отпускает Джона только с предупреждением. В своем решении судья руководствуется положительным влиянием, которое щедрая кредиторская практика оказала на местную экономику.
Вернувшись домой, Джон чувствует, что его больше ничего не гложет. Это дает ему возможность откинуться на спинку кресла и поразмышлять о том, как поступить с имеющимся теперь у него миллионом долларов в настоящих купюрах Федерального резерва.
Этот сценарий вращается вокруг двойного смысла выражения «делать деньги». Изначально производство ста тысяч фальшивых купюр является простым случаем делания денег в значении создания новых денег, которых не существовало прежде. Последующий сбор процентных платежей по этим деньгам является случаем делания денег в значении присвоения доли существующих в мире денег. Смысл сценария в том, что, даже когда вновь созданные фальшивые деньги изъяты из обращения и уничтожены, другая часть настоящих денег остается у Джона на руках. Он смог сделать деньги, делая деньги. Чтобы понять задействованную здесь логику, нам необходимо сделать шаг назад от описанного сценария и взглянуть на третий подход к деньгам: кредитную теорию. Представив сперва теорию, мы снова вернемся к Джону.
Деньги как долг
Кредит, и только кредит, является деньгами
[152].
В то время как товарные деньги возникают из порядка реального, а фидуциарные деньги возникают из порядка символического, кредитная теория отталкивается от того, что деньги являются исключительно воображаемым. Деньги – необязательно «вещь», и обмен, осуществляемый при посредничестве денег, не требует физического присутствия денежных объектов. Возможно, самую прямую формулировку этой теории можно найти в работе Альфреда Митчелла-Иннеса. Он представил свою теорию денег в двух статьях, опубликованных в 1913 и 1914 годах.
Как мы увидели, товарная теория склонна объяснять происхождение денег, рассказывая историю о торговцах в бартерной экономике, которым пришла в голову идея использовать один товар как общую меру стоимости, вместо того чтобы менять хлеб на мясо, рыбу на шерсть и так далее. Митчелл-Иннес отвергает эту теорию как миф. Взамен он представляет альтернативное объяснение происхождения денег:
Много веков, сколько именно, мы не знаем, основным инструментом торговли была не монета, и не токен, а бирка ‹…› деревянный брусок, с нанесенными особым образом зарубками, показывающими размер покупки или долга. Имя должника и дата заключения сделки писались по обеим сторонам бруска, который затем расщеплялся посередине, прорезая зарубки пополам, причем имя и дата оказывались на обеих частях. Расщепление оканчивалось на поперечном разрезе, сделанном примерно в трех сантиметрах от основания бруска таким образом, что одна часть была короче другой. Одна часть называлась stock… [и] отдавалась продавцу или кредитору, а другая, называемая stub или counter-stock, оставалась у покупателя или должника. Обе половинки представляли из себя, таким образом, исчерпывающую запись кредита и долга, и должник был защищен своей частью от имитаций или подделывания его бирки
[153].
Хотя он не дает ссылок на исторические источники в поддержку своего аргумента, его критика неявных антропологических предпосылок, присущих товарной теории денег, впоследствии была подтверждена более поздними исследованиями
[154]. У Митчелла-Иннеса аргумент в пользу или против кредитной теории денег не зависит от того, были ли первыми в истории деньгами бирки или золото. Он приводит доводы в пользу того, что даже в исторических обществах, таких как Древняя Греция, где монеты из драгоценных металлов обращались как средства платежа, вес и проба этих монет были так различны, что их внутренняя стоимость не могла служить надежной мерой стоимости
[155]. Это означает, что даже в экономиках, где были в обращении золотые, серебряные или бронзовые монеты, эти монеты, по сути, функционировали как ценные токены, а не товары. Стоимость этих монет зависела от их номинального достоинства, юридически определенного тем, кто их выпустил, суверен или государство, а не от их внутренней потребительской стоимости.
Если мы сопоставим объяснение Митчелла-Иннеса с товарной теорией денег, мы в первую очередь заметим, что деревянная бирка не обладает никакой потребительской стоимостью. Она даже не претендует на то, чтобы иметь потребительскую стоимость. Бирка является всего лишь записью отношений долга и кредита между покупателем и продавцом. Физическое присутствие бирки или похожего приспособления не обязательно для функционирования кредитных денег. Долговые отношения с таким же успехом могут быть зарегистрированы бухгалтерским учетом, без оборота физических бирок.
