Бирка начинает работать как деньги, когда ее законность не ограничена отношениями между изначальным покупателем и продавцом. Кредитор не обязательно будет искать компенсации у изначального должника. Он может просто уступить долг в обмен на товары третьей стороне. Эта третья сторона вправе передать долг кому-то еще и так далее. Поскольку бирки преимущественно принимались в качестве платежа в обмен на товары, они обрели статус всеобщего средства обмена. В этой связи Митчелл-Иннес обобщает кредитную теорию денег так:
Вкратце, кредитная теория денег состоит в том, что продажа и покупка – это обмен товара на кредит. Из этой основной теории вытекает подтеория о том, что стоимость кредита или денег зависит не от какого бы то ни было металла или металлов, а от права, которое кредитор приобретает на «выплату», то есть на погашение кредита и на обязательство должника «выплатить» свой долг, и, наоборот, от права должника освободить себя от долга путем уплаты эквивалентного долга, который должен кредитор, и обязательства кредитора принять эту плату для погашения его кредита
[156].
В конечном счете стоимость кредитных денег проистекает из способности освободить должника от его долга. Люди выступают и как продавцы, и как покупатели и поэтому предстают как кредиторами, так и должниками. В объяснении Митчелла-Иннеса, урегулирование задолженности происходит, когда изначальный должник может вступить в другие отношения в качестве кредитора. Долг возникает как результат обмена товаров на кредит между продавцом и покупателем. Даже продавец, который теперь кредитор, является иногда покупателем товаров. Этим агентом может быть, например, производственная компания, которой нужно покупать труд, сырье или машинное оборудование, чтобы произвести выпуск на продажу. В свою очередь, покупатель продукта является иногда и продавцом. Этим агентом может быть, например, потребитель, который еще и является работником, продающим свою рабочую силу. Задолженность урегулирована, когда изначальный долг компенсируется новым долгом, взятым изначальным кредитором. Митчелл-Иннес предоставляет этимологическое объяснение этому замысловатому круговороту долга и кредита:
Исходное значение глагола «платить» (to pay) – «успокоить», «усмирить», «удовлетворить», и, хотя должник должен быть в состоянии удовлетворить своего кредитора, важно отметить, что кредит характеризуется не тем правом, что он дает на «уплату» долга, но правом освободить себя от долга его же средствами, которыми он наделяет должника, – правом, признаваемым всеми обществами. Покупая, мы становимся должниками, а продавая, мы становимся кредиторами, и все вместе, будучи одновременно покупателями и продавцами, мы являемся должниками и кредиторами. Будучи должниками, мы можем уговорить нашего кредитора аннулировать наше обязательство ему, выдав ему его собственное признание долга эквивалентного размера, который он, в свою очередь, взял. Например, А, купивший у Б товаров на 100 долларов, теперь его должник на эту сумму. А может избавить себя от обязательств перед Б, продав В товары на эквивалентную сумму и взяв у него в качестве платежа признание долга, который он (то есть В) получил от Б. Предоставив это признание Б, А может уговорить его аннулировать свой долг перед ним. А использовал кредит, который он добыл, чтобы освободить себя от своего долга. Это его привилегия
[157].
В товарной теории денег золото занимает исключительное место, когда предполагается, что все с готовностью принимают золото в обмен на разные виды товаров. В кредитной теории денег Иннеса это место занимает кредит. «Первоклассный кредит является самым ценным видом собственности ‹…› Кредит, а не золото или серебро, является той собственностью, к которой стремятся все люди, ее приобретение есть конечный объект любой коммерческой деятельности»
[158].
«Оно должно тебе»
Кредитная теория денег – красивая теория. Она опирается на противоречащую интуиции мысль о том, что деньги не обеспечиваются какой бы то ни было стоимостью, находящейся за пределами самой денежной системы. Стоит читателям свыкнуться с этой мыслью, и становится почти невозможным вернуться к любому другому представлению о деньгах. Простота теории делает ее крайне убедительной. Шаг от товарной теории в сторону кредитной сопоставим с ощущениями от рассматривания оптической иллюзии, которая показывает одновременно старую женщину и прекрасную молодую девушку. Сначала вы видите старую женщину, но как только глаз различает молодую девушку, сложно снова разглядеть старуху.
Как мы увидели, товарная теория денег опирается на некоторое количество любопытных и не очень убедительных предпосылок о стоимости золота. Почему все станут принимать куски пусть красивого, но по большей части бессмысленного металла в обмен на всевозможные полезные товары? В кредитной теории стоимость денег не представляется зависящей от стоимости какого-то материального товара. Теории не нужно делать предположения такого типа. Однако, как показывает философский разбор, кредитная теория тоже имеет свои собственные предпосылки. Далее мы посмотрим на некоторые из них.
Несмотря на очевидные различия товарная и кредитная теории объединены идеей о том, что деньги возникают спонтанно из сделок между агентами на рынке. Согласно Митчеллу-Иннесу, эволюция экономической организации из состояния бартера происходит, когда торговцы начинают торговать товарами в кредит. Такова история деревянных бирок. Но мы можем задаться вопросом, как кредит был обозначен на первой в истории бирке? Было ли там написано: «Б должен А две овцы»? Если бы было так, обмен представлял бы из себя простую форму заимствования, поскольку Б мог погасить долг, только вернув А двух овец. Для того чтобы бирка стала символом задолженности, который может иметь хождение за пределами непосредственных отношений между А и Б, она должна была иметь достоинство, выраженное в абстрактной валюте. На ней должно было быть написано что-то вроде «Б должен А десять крон». Однако это также означает, что мы не можем объяснить происхождение денег через отношения между должником и кредитором. Создание денег в этих взаимоотношениях предполагает существование стандарта счета.
Философская проблема здесь сопоставима с той, что Витгенштейн поднял в так называемом аргументе индивидуального
[159] языка
[160]. Витгенштейн доказывает, что отдельный человек не может придумать индивидуальный язык, потому что критерии для корректного использования слов и фраз предполагают абстрактный набор правил, который может поддерживаться и утверждаться коллективом пользователей языка. Похожим образом А и Б нуждаются в абстрактном стандарте счета, который позволит им выразить стоимость товаров (двух овец) в терминах цены (десять крон). Этот стандарт стоимости не может быть придуман специально для их непосредственных отношений. В связи с этим кредитная теория не способна объяснить происхождение абстрактных денег для подсчетов
[161]. Как мы увидим, эта проблема относится к историческому объяснению эволюции денег. Она также имеет важные последствия для нашего понимания общего функционирования денег.
