Вместо этого я предлагаю доводы в пользу того, что эволюция и функционирование кредитной системы предполагают существование центрального агента с возможностью выпускать долг, обладающий меновой стоимостью, эквивалентной номинальной. Агент этот – банк. Мы можем охарактеризовать банк как должника, чей кредит всеми принимается по номинальной стоимости в обмен на товары и для погашения долга. Банковский кредит наделен экстраординарным доверием кредиторов. В более поздней формулировке кредитной теории денег Паргез и Секареча определяют банки как особых должников, чьи
долги принимаются всеми другими агентами в экономике как средства выплаты их собственных долговых обязательств. Банки считаются настолько платежеспособными, что ни один держатель их долга не попросит возмещения натурой или долгом другого агента
[169].
Другими словами, лучше денег в банке могут быть только деньги в банке.
Вновь мы видим, как банки здесь похожи на золото в товарной теории. Маркс называет золото «богом товаров». С таким же успехом мы можем назвать деньги «богом должников». Золото – особенный товар, принимаемый всеми при любых обстоятельствах в обмен на любой тип товара, и это уникальное качество позволяет золоту квалифицироваться в качестве денег. Стоимость и ликвидность золота не зависят от голода, жажды, холода или другого своеобразного желания получателя. Стоимость золота вынесена за скобки конкретного контекста обмена. Похожее качество есть и у банковского кредита, поскольку эта форма кредита обычно принимается по номиналу. Стоимость и ликвидность банковского кредита вынесена за скобки конкретного контекста обмена. В идеале использование банковских кредитов в экономических трансакциях не требует ни тщательного изучения финансовых обстоятельств банка, ни детального ознакомления с репутацией банка. Разумеется, наблюдаемые в реальности банки могут отклоняться от этих эталонов, но у этого отклонения есть пределы. Если реальный банк слишком отклоняется от идеала банка, он утрачивает возможность функционировать как банк. Банк, который не пользуется полным доверием как текущих, так и потенциальных кредиторов, – уже не банк.
Мы увидели, как функционирование золота в качестве денег в товарной теории приводит к определенному парадоксу. С одной стороны, золото обладает определенной меновой стоимостью, которая позволяет ему функционировать в качестве всеобщего эквивалента для измерения стоимости всех прочих товаров. С другой стороны, реальная потребительская стоимость золота крайне эфемерна. Отталкиваясь от того, что писал Маркс, я даже предположил, что именно бесполезность, а не полезность золота позволяет выделить его среди всех прочих товаров. И вновь схожий парадокс возникает и в случае функционирования банков.
Кредитоспособность конкретного агента зависит не только от его текущего баланса долгов и кредитов, но также и от его возможности привлекать кредиты в будущем. Кредитоспособность работника зависит от его возможности продать свою рабочую силу в будущем. Кредитоспособность компании зависит от будущей производительности и прибыльности компании. Кредитоспособность торговца зависит от того, сможет ли он в будущем купить товары по низкой цене и продать по более высокой. В случае работника, компании или торговца кредитоспособность зависит от будущей возможности конвертировать товары (включая товары в форме труда) в деньги. Из этого вытекает парадокс: особый тип агента с самой высокой степенью кредитоспособности является именно тем агентом, который абсолютно ничего не производит, то есть банком. Так же как золото исключено из сферы товаров с непосредственной потребительской стоимостью, банки исключены из сферы агентов, производящих потребительскую стоимость. Банки не участвуют напрямую в производстве и обмене обычных товаров. Вместо этого банки обладают особой возможностью производить деньги ex nihilo. Обычные экономические агенты делают деньги, производя потребительскую стоимость, которая конвертируется в меновую стоимость. Банки просто создают меновую стоимость:
Поэтому банковские институты обладают способностью свободно выпускать долг, не завися от внешних ресурсных ограничений. Это означает, что банки могут создавать эти долги из ничего, когда они дают одобрение на кредит небанковским агентам, которые должны потратить его на приобретение реальных ресурсов
[170].
Согласно кредитной теории Митчелла-Иннеса, создание денег не является эксклюзивной привилегией банков. Все экономические агенты создают деньги, когда вступают в отношения долга и кредита. Однако деньги, созданные в трансакциях между небанковскими агентами, всего лишь производная форма денег. Поскольку долг небанковского агента обменивается только с дисконтом от номинальной суммы, соответствующим риску утраты платежеспособности, «денежность» небанковских кредитов неполноценна. Существует минимальное расхождение между ценой и стоимостью кредита. Банковский кредит, напротив, является совершенно ликвидным, в том смысле, что он с готовностью обменивается по номиналу. Образ банка как просто усложненной версии исторической ярмарки, который предлагает Митчелл-Иннес, вводит нас в серьезное заблуждение, поскольку в этом случае не учитывается образующая функция банка в системе кредитных денег. Банковский кредит – возвышенная форма кредитных денег, при которой цена и стоимость совпадают. Это позволяет банковскому кредиту быть всеобщим эквивалентом в кредитной денежной системе.
В то время как образ банка, являющегося преимущественно ярмаркой, где урегулируются долги и кредиты, может быть опровергнут теоретически, он по-прежнему способен сообщать какую-то правду про то, как функционируют банки. В более раннем обсуждении фидуциарных денег мы увидели, как центральный банк может запросто отвергнуть частных держателей банкнот, желающих получить стоимость этих банкнот. Это проиллюстрировал эксперимент Кинселлы. В случае с кредитными деньгами все не так просто. Коммерческие банки не могут себе позволить отвергать клиентов, желающих забрать свои банковские депозиты, конвертировав банковский кредит в другой вид денег. Как раз наоборот: для деятельности банка чрезвычайно важно, чтобы клиенты верили, что такая опция доступна в любое время. Если эта вера подвергнется сомнению, это может вызвать разрушительный набег на банк, который вытеснит его с рынка. Деятельность банков завязана на том, чтобы клиенты тешили себя иллюзией, что деньги в банке на самом деле не кредитные, а в конечном счете обеспечены другой формой денег. Эту же иллюзию и выражает образ банка как ярмарки.
На ярмарке каждая часть деревянной бирки находит свою половинку. Каждая сумма кредита соответствует эквивалентной сумме долга. Ярмарка нужна только лишь для того, чтобы они встретились. Если мы переведем этот принцип на образ банка, получится, что банк – просто место встречи людей с избытком денег и людей, у которых их недостаточно. Всякий раз, когда банк дает заемщику 100 долларов, нужно помнить, что эти деньги изначально были размещены в банке вкладчиком.
