Такое отношение между наличными фидуциарными и кредитными деньгами, которое предполагается в модели денежного мультипликатора, схватывается первым проявлением реального. В этой модели наличные – это «невозможное твердое ядро» создания кредита. Когда эти деньги размещаются в банке, последний, в свою очередь, использует их как основу для создания кредита. Исходные реальные наличные фидуциарные деньги теперь стали кредитом, который вкладчик держит в банке. Поскольку банк теперь держит в своем хранилище лишь часть изначального вклада, он стал формой денег, с которой вкладчик «не может столкнуться напрямую». Если вкладчик будет настаивать на том, чтобы «столкнуться» со своими деньгами «напрямую», это приведет к паническому снятию денег со счетов, в результате чего система развалится. Поскольку изначальные 1000 евро настоящих наличных денег стали базой для, потенциально, 5000 евро кредитных денег, с ними можно столкнуться только «сквозь призму множества символических вымыслов, виртуальных образований». Клиенты 1, 2 и 3 могут одновременно увидеть в своих выписках, что у них имеется на счетах соответственно 1000, 800 и 640 евро. Эти выписки составляют «множество символических вымыслов, виртуальных образований». Хотя модель денежного мультипликатора и признает тот факт, что банки выпускают большее количество денег, чем существует наличности, она все равно настаивает на том, что в конечном счете кредитные деньги являются просто символическим олицетворением базовой реальной фидуциарной денежной наличности.
Как мы увидели, модель денежного мультипликатора не подходит для того, чтобы объяснить, как современными банками создаются кредитные деньги. Понятно, что мы не живем в полностью безналичном обществе. Однако я по-прежнему настаиваю на том, что функция наличных сегодня преимущественно идеологическая, а не практическая. Все четыре тенденции, идентифицированные в этой главе, способствуют уменьшению необходимости в наличных для создания, обращения и обмена кредитных денег. Когда кредитные деньги производятся через одновременный выпуск кредита и внесения депозита на имя одного и того же клиента, настоящим наличным деньгам не нужно переходить из рук в руки, им вообще можно не присутствовать при этом. Когда заемщик использует свой депозит, осуществляя платежи дебетовой картой или другим способом электронного платежа, – в наличных тоже нет нужды. И когда два банка, вовлеченные в трансакцию, применяют межбанковскую систему для взаимных расчетов, – это тоже можно сделать, не используя наличные.
Отношения между реальным и символическим не такие, как предполагается в модели денежного мультипликатора. Кредитные деньги не являются символической репрезентацией движения реальных фидуциарных наличных денег. Все ровно наоборот. Создание кредитных денег через одновременный выпуск кредита и внесение депозита рисует картину, в которой где-то есть реальные наличные, обеспечивающие всю трансакцию. Это отмечается вторым проявлением реального в интерпретации Жижека. Реальных наличных там никогда не было. Они являются «чисто виртуальными, не существующими на самом деле». Это не значит, что у наличных несущественная роль. Чтобы система функционировала, жизненно необходимо поддерживать фантазию о том, что стоимость кредитных денег в конечном счете будет обеспечена наличными. Однако эффективность системы кредитных платежей и межбанковской расчетной системы означает, что наличные могут физически не присутствовать. Вера в наличное обеспечение означает, что наличные работают даже будучи исключительно виртуальными. Вот в чем суть политики центробанка. До тех пор пока центральный банк демонстрирует безусловную готовность поддерживать коммерческие банки, ему ничего не надо делать для поддержания самой системы. Кредитные деньги – это «все, что существует на самом деле». По мере того как центральные банки отказываются от количественного рационирования кредита в пользу варьирования учетной ставки, они обязуются предоставлять такое количество ликвидности, которое требуется системе коммерческих банков. В этом смысле обеспечение центральными банками ликвидности в ответ на спрос, созданный выпуском кредитов коммерческими банками, является «реконструированием Х задним числом», необходимым для функционирования «множества символических образований» кредитных денег, хотя это «все, что существует на самом деле».
Применив это различие между первым и вторым проявлением реального у Жижека к созданию кредитных денег в банковской системе, мы увидим разницу между кредитными и посткредитными деньгами. Эта разница отсылает нас к понятию денег без наличных, которое было введено в начале главы. Посткредитные деньги – это как раз деньги без наличных.
Глава 6. Финансиализация денег
Очевидно, что Луна вращается вокруг Земли. Притяжение Земли влияет на направление движения Луны. Менее очевиден тот факт, что и Земля некоторым образом вращается вокруг Луны. У Луны есть своя сила притяжения, слегка отклоняющая Землю от ее курса. Но поскольку масса Земли в 81 раз превышает массу Луны, эффект от силы притяжения Земли на Луну намного сильнее, чем наоборот. Совокупный результат таков: Земля и Луна вращаются вокруг так называемого барицентра, который является центром притяжения земно-лунной системы. Учитывая относительную разницу масс двух небесных тел, радиус орбиты Луны вокруг барицентра составляет в среднем 384 000 км, в то время как радиус орбиты Земли всего лишь 4700 км. Если бы мы вообразили себе некое космологическое событие, в результате которого поменялось соотношение двух масс, поменялся бы и путь их движения вокруг друг друга. Если бы Луна стала больше Земли, это заставило бы Землю двигаться по значительно большей орбите вокруг Луны, а Луна переместилась бы ближе к барицентру системы.
Хотя такое значительное космическое событие в ближайшее время нас не ожидает, мы тем не менее можем использовать его как метафору того сдвига, который произошел в мире денег и финансов. В этой главе мы увидим, что деньги являются не просто проводником финансиализации. На сегодняшний день логика финансовых рынков вторгается в само образование денег как таковых.
«Долг – это кислород финансиализации»
Основным последствием конца Бреттон-Вудской системы стало то, что сегодня цена денег более не определяется внутри политической сферы суверенного национального государства. Это относится к ценам на золото, валютным курсам, процентным ставкам и уровням инфляции. По мере того как финансовые рынки экспоненциально росли на протяжении последних четырех десятилетий, образование цен на деньги становилось все сложнее определять и контролировать политически. Рынки финансовых деривативов играют ключевую роль в следующем развитии событий:
Гигантский размер рынка деривативов, особенно деривативов, связанных с процентными ставками и валютами, создает такую культуру обращения, в которой даже Соединенные Штаты не могут регулировать меновую стоимость своей валюты, характер своих резервных активов или международные движения капитала
[234].
Совокупная номинальная стоимость незакрытых деривативных контрактов в 2010 году оценивалась в 1,2 квадриллиона долларов, что в двадцать раз превышает совокупную стоимость годового производства всей мировой экономики
[235]. (Последняя составляет всего лишь 60 триллионов долларов.) В некотором смысле это олицетворяет «финансовую Луну», ставшую в двадцать раз больше «производящей Земли», в результате чего движения цены на деньги, даже в производящей экономике, определяются «силой притяжения» финансовых рынков, а не наоборот. Безусловно, к астрономической цифре в 1,2 квадриллиона долларов надо относиться аккуратно, поскольку номинальная стоимость деривативов относится к номинальной стоимости базовых активов, хотя контракт не предполагает реального владения ими. Фактический обмен денег при выпуске и выполнении контракта обычно составляет лишь часть номинальной стоимости. Особенно это справедливо в отношении процентных свопов
[236], составляющих значительную долю от общего числа деривативных контрактов. Но даже если мы говорим только о некой доле от 1,2 квадриллиона долларов, основная мысль сохраняется – это очень много денег!
