Практически невозможно переоценить инновационность финансовых деривативов для мирового экономического развития последних десятилетий. Оглядываясь назад, довольно забавно читать размышления Мёртона о значении опционов во введении к его теории рационального ценообразования опционов 1973 года:
Поскольку опционы являются специализированными и относительно незначимыми ценными бумагами, количество времени и места, уделенных разработке теории оценки опционов могут вызвать вопросы
[242].
С тех пор объем торгов с участием финансовых деривативов увеличился экспоненциально. В 1970 году стоимость всех находившихся в обращении деривативов составляла всего несколько миллионов долларов. Начав набирать обороты, объемы торговли деривативами достигли 100 миллионов долларов в 1980 году. В 1990-м цифра приближалась к 100 миллиардам долларов и почти к 100 триллионам в 2000-м
[243]. Банк международных расчетов оценил номинальную стоимость существующих внебиржевых деривативов в 632 679 триллиона долларов на конец 2012 года, в то время как некоторые эксперты, как упомянуто выше, считают, что цифра в 1,2 квадриллиона долларов более точна
[244].
Возникновение и эволюция торговли финансовыми деривативами знаменуют новую парадигму в делании денег. Вновь важно напомнить о двойном значении фразы «делать деньги», поскольку финансовые деривативы играют важную роль и в смысле присвоения доли уже существующих денег, и в смысле процесса, в результате которого в мире появляются новые деньги. Первую роль, вероятно, довольно просто разглядеть, вторая же менее очевидна. Как уже было сказано выше, мы можем их разграничить, задействовав хайдеггеровское различие между онтическим и онтологическим пространством.
Оглядываясь на Бреттон-Вудское соглашение с позиции современных финансов, мы можем заключить, что, по сути, оно функционировало как американский опцион пут и колл с открытой датой. (Американский опцион дает держателю право исполнить его в любой день до истечения срока опциона. Это отличает его от европейского опциона, который может быть погашен только в определенное время.) Гарантируя конвертируемость доллара, Министерство финансов США фактически предлагало «опцию, но не обязательство» обменять доллары США на золото или, наоборот, по определенной цене исполнения (страйк-цене), в определенный момент в будущем. Схожим образом привязка некоторых западных валют к доллару США тоже может быть представлена в виде серии опционов. Эти «опционы», по сути, предлагались бесплатно. До тех пор пока страны – участницы Бреттон-Вудской системы, и в особенности США, были в состоянии контролировать финансовые рынки путем ограничения ценовых колебаний различных валют и контролируя цену на золото, реальная стоимость этих опционов тоже была близка к нулю, поскольку волатильность их базовых активов находилась под контролем.
Самый простой способ разобраться с возникновением финансовых деривативов и их повсеместным распространением – это взглянуть на них просто как на удовлетворение рыночного спроса. Отличительной чертой становления современности является принцип разделения труда. Мы находим эту идею как у Адама Смита, так и у отцов-основателей современной социологии: Дюркгейма, Вебера и Зиммеля. С наступлением постиндустриального периода этот принцип распространился за пределы национальных границ, когда целые регионы стали специализироваться в различных элементах производственного процесса. Мы можем сказать, что капитализм стал многонациональным. По мере того как изобретение, производство, маркетинг, продажи и финансирование продукции расползались по разным странам, компании стали более уязвимы к колебаниям цен разных национальных валют. Крах Бреттон-Вудской системы обозначил неспособность (западных) стран обеспечивать денежную стабильность в глобализованном мире. Хоть Бреттон-Вудс и был интернациональной системой, рынки финансовых деривативов формируют поистине глобальную систему. Некоторые комментаторы считают, что деривативы образуют собой совершенно новую форму денег, которая выполняет функции, более не предоставляемые государственными деньгами
[245]. Вот как Брайан и Рафферти объясняют этот сдвиг:
Именно в контексте этой довольно отличающейся денежной системы, в которой нельзя объяснить, что такое деньги, с отсылкой к государству, – где волатильные колебания валютных курсов необъяснимы и находятся за пределами государственного регулирования, – деривативы, в особенности процентные или валютные свопы, вышли на передний план. Деривативы обеспечивают то, чего не могут обеспечить фидуциарные деньги государства на глобальном уровне: они дают определенную гарантию относительной стоимости различных денежных единиц
[246].
Поскольку государства Бреттон-Вудской системы больше не предлагают бесплатных «опционов» на цену золота и валютные колебания, частные агенты на рынках деривативов взяли на себя задачу предоставления финансовых продуктов, которые служат такой же цели. Вместо того чтобы быть основанными на несимметричных отношениях между рынком и государством, деньги теперь регулируются симметричными отношениями между разными действующими лицами на рынке. Вера в деньги держится на воображаемой сети взаимной застрахованности, через которую негативные эффекты от колебаний на денежном рынке рассеиваются среди большого количества действующих лиц, что минимизирует ущерб индивидуального фактора
[247]. В таком понимании рынки деривативов возникают благодаря тому, что обладают лучшими возможностями по управлению рисками в глобализованном мире. Деривативы дают международным компаниям и другим рыночным агентам, которые сталкиваются с ценовой волатильностью финансовых активов, возможность захеджировать, то есть оградить себя от финансовых рисков.
Например, такой ход мысли мы можем обнаружить в описании того, как функционирует торговля деривативами, предоставленными Чикагской торговой палатой. В публикации Action in the Marketplace палата предлагает такое понимание риска:
Ценовой риск в бизнесе повсеместен. В сельском хозяйстве, к примеру, затянувшаяся засуха может повлиять на урожай фермера и на его доход. Засуха также способна повлиять на цену, которую зерновые брокеры заплатят за кукурузу, пшеницу, сою и овес. Эти цены, в свою очередь, могут напрямую повлиять на потребительские цены хлопьев, масла для готовки, соусов для салатов, хлеба, мяса и птицы. Для производителей снизившееся предложение, вызванное длительной забастовкой или эмбарго на сырье, может привести к резкому росту цены определенного производимого товара. Эти экономические факторы способны напрямую воздействовать на цену, которую производители и потребители платят за перечень товаров, варьирующихся от бензина и мазута до ювелирных украшений. Для банка, ссудо-сберегательного учреждения или другого финансового института изменение процентной ставки влияет на ставку, выплачиваемую по депозитному сертификату. Это, в свою очередь, сказывается на ставках по кредитам. Избежать различных степеней колебаний цены нельзя, то есть нельзя избежать риска в любом из секторов сегодняшней экономики. Хеджирование на фьючерсных рынках минимизирует воздействие этих нежелательных ценовых изменений
[248].
