— Если ты еще раз на меня так взглянешь, я попрошусь на ручки, — прокомментировала я после очередного взгляда. То, что из уст старушки воспринималось бы как легкое подтрунивание, в устах девочки прозвучало довольно злобно.
— Ратко понесет — это он тебя позвал. — Весень отвернулся.
— А и понесу! — откликнулся более легкий на характер богатырь. — Что мне такая былинка? На одном плече поместится — не заметишь.
Худосочный целитель насупился еще больше. Сразу стало ясно, кто тут душа компании, а кто хмурый озабоченный подросток, разобиженный на весь мир.
— Ратко, а Ратко, подсоби бабонькам! — словно в подтверждение моих мыслей крикнула нам с берега румяная молодка с закатанными по локоть рукавами (и как только не мерзнет?). Голос был игривый, глаза — черные, блестящие. — Хотели белье полоскать, а прорубь промерзла. Пока Игнатка с топором прибежит…
— А что мне за это будет? — Ратко упер кулачищи в бока.
— А мы тебе портки постираем! Хоть сейчас сымай!
Над берегом понесся дружный бабий хохот, но богатырь даже глазом не моргнул.
— Ты ко мне в комнату приходи за ними, тогда сниму. — Волшебник уже шел с моста к реке.
Я сделала несколько шагов вслед за ним — интересно было, о какой помощи идет речь.
Ратко спустился к самой воде, покрытой толстой коркой льда, присел, потрогал шершавую поверхность, а потом втянул в себя воздух и резко выдохнул. Сначала вокруг его ладони, а потом все дальше и дальше лед начал чернеть, трескаться, выпуская на свободу скованную реку. Скоро у той части берега, где стоял богатырь, образовалась огромная темная полынья, а над нею повалил белый пар.
— Ну хватит, хватит, расстарался! — закричала женщина. — Ты нам сейчас здесь уху сваришь, мужикам незачем будет на рыбалку ходить!
— Смотрите пальцы не поморозьте, хозяюшки, — добродушно улыбнулся Ратко.
— Ой, спасибо! Спасибо, касатик! — хором заголосили восторженные бабы и поспешили к реке со своим бельем.
Я лишь передернула плечами под тяжелой шубой: все этим северянам нипочем.
— Ратко, а Ратко! — не успокаивалась резвая молодуха. — Пойдешь вечером на игрища?
— А в честь чего это? Середина недели же.
— Так Солнцеворот сегодня, неужто забыл?
— Забыл. — Волшебник недоуменно почесал затылок, затем смачно хрустнул суставами пальцев. — Приду, как не прийти! Разомнусь!
— Ты смотри, я ждать буду! — крикнула игривая стиральщица и унеслась к реке, вздымая белые хлопья снега.
Я покосилась на Леля: что-то я рано записала нашего принца в главные сердцееды среди волшебников. Похоже, местное население было совсем другого мнения по этому поводу. Точеный красавец заметил мой пристальный взгляд и картинно закатил глаза, будто все это ему порядком наскучило.
— И кто у тебя сегодня первый на очереди? — полюбопытствовал Лель, когда река скрылась из виду.
— Прокофий Белояров, чтоб его волки утащили, — с неожиданной злостью ответил Весень. — Еще с утра прислал к нам в дом мальчишку.
— То-то ты так долго собирался, — одобрительно хмыкнул Ратко.
— Не понимаю, как можно так ненавидеть людей и при этом их лечить? — не выдержала я.
— Я их не ненавижу, я не испытываю к ним приязни. Ну а лечить… Тело же не виновато, что ему достался такой хозяин.
Я недоуменно моргнула.
— Настоящий лекарь сказал бы, что человек не виноват, что ему досталось такое тело.
При этих словах Лель неожиданно вздрогнул и странно посмотрел на меня голубыми, как зимнее небо, глазами.
— Сначала встреться с моим первым пациентом, а потом пеняй мне на мои слова, — парировал Весень.
Я приготовилась строить речь в защиту всего рода человеческого, но потом увидела белокаменные палаты, к которым мы направлялись, и сразу приуныла. Жизненный опыт подсказывал, что сейчас лекарь продемонстрирует мне такой образчик человеческого существа, вставать на защиту которого не захочется.
И опыт, как всегда, оказался прав.
Человек из дворни провел нас по темной лестнице в комнатку с низкими потолками и узкими окошками. То, что снаружи смотрелось белоснежным дворцом, внутри оказалось близким родственником тюремных подземелий. В затхлом каземате, абсурдно заставленном дорогой мебелью и увешанном душными коврами, томилось нечто большое и тяжко вздыхавшее. На пороге нас встретила женщина, закутанная в непривычно темные для северянки одежды.
— Что толпой-то? — неприязненно спросила она, почему-то обращаясь ко мне, будто эту толпу создавало именно мое тщедушное тельце. Но поскольку юные волшебники полностью проигнорировали ее недружелюбие, я подумала, что мне грех выделяться.
— Кто там, Зимка? Целитель? Проводи! Помираю! — приказал только что тяжко вздыхавший голос.
Женщина в темных одеждах схватила Весеня за рукав и потянула вглубь комнаты, где на огромной кровати, заваленной вышитыми подушками, возлежал толстяк невиданных размеров. Очертания его пуза наводили на мысли о беременной слонихе, которую мне однажды довелось видеть. Вот только вряд ли в этом доме ожидалось счастливое прибавление семейства.
— Что с ним? — прошептала я.
— Страдает после ночных утех, — пояснил Лель.
— Что?
— У боярина привычка к ночным пирам, — успел сообщить Ратко, пока я не начала додумывать.
Весень подошел к человеку-горе и ощупал его огромный, каменный на вид живот ловкими пальцами. Пациент заохал.
— Соблюдал ли ты режим, боярин? — сердито спросил целитель.
— А не твоего ума дело, — так же сердито между охами ответил толстяк. — Я тебя не для нравоучений вызвал, а для облегчения.
Волшебник смолчал, но явно надавил на какое-то очень чувствительное место, потому что владелец белокаменных палат взвыл так, что владения почти что затряслись.
В моей стране врач никогда бы не причинил боль пациенту без необходимости, поэтому я тихо спросила:
— И как часто вы сюда приходите?
Снова ответил Ратко:
— Да не меньше раза в неделю, иногда и чаще.
Я мысленно признала, что необходимость жестоких мер уже явно назрела.
— Так зачем он это терпит? — кивнула я на Весеня. — Пусть сделает так, чтобы лечение казалось гораздо хуже болезни.
— Мягкий он. — Мне даже не пришлось отвечать, потому что Ратко тут же добавил: — Совсем не с теми, с кем надо.
Я взглянула на Весеня — этот парень настоящий дичок. Разговорить такого непростая задача. А еще двое волшебников, постоянно околачивающихся рядом, отнюдь не облегчают мне работу. Если дело так пойдет и дальше, я проведу день в переходах от одного пациента к другому, периодически забиваясь в уголок, чтобы не путаться под ногами у целителя и его друзей. Ситуация требовала кардинальных мер! Присутствие здесь Леля и Ратко надо превратить из помехи в преимущество. Если я не могу понравиться Весеню, почему бы не попытаться понравиться этой неразлучной троице целиком. А кого уважают мальчишки? Конечно же дерзких девчонок! Девчонок, метко стреляющих из рогаток и способных покорить верхушку любого дуба.
