— И какой же у вас план? — с подозрением спросила Лукреция.
— Во-первых, приостановить соперничество за внешность баронессы.
— Хах, — подала голос пожилая дама, которую возмущала не только сама возможность такого соперничества, но и все эти разговоры о себе в третьем лице.
— Это было, конечно, весело и изрядно меня развлекало, — продолжал волшебник, казалось не имевший никакого чувства самосохранения и не уловивший и тени угрозы в коротком возгласе собеседницы. — Но сейчас мы должны сплотиться перед новой угрозой.
— Что вы подразумеваете под словом «сплотиться»? — Подозрения Лукреции крепчали, как мороз за окном.
— Мы поменяемся внешностью!
— Идея неоригинальна.
— Нет-нет, вы не поняли. Вы некоторое время побудете мной, а я побуду Меланией!
— Вам не будет покоя, пока вы не перемеряете все мои облики? — со вздохом спросила Лукреция. Почему-то перспектива увидеть Вольгу в облике Ланы беспокоила ее гораздо больше, чем когда-либо беспокоила идея одолжить личность баронессы.
Несмотря на высказанное «фи», Лукреция вполне отдавала себе отчет, что план Вольги был прост и действенен. Если они хотят устроить ловушку для таинственного возмутителя спокойствия, то сам воспитатель, отправившийся на поиски волшебных предметов, может вызвать массу подозрений. Другое дело кучка подростков-волшебников, а с ними девочка-загадка Лана — тут есть где разгуляться. Баронесса же останется развлекать проверяющего под прикрытием внешности Вольги. План был хорош во всем, кроме одного…
— Вольга, вы не хотите рассказать мне пару-тройку подробностей из личной жизни, чтобы я не попала впросак с вашим другом? — обеспокоилась пожилая дама, когда волшебник уже тянул ее на лестницу, чтобы спускаться на завтрак.
— И не надейтесь! — расхохотался северянин. — И так справитесь, я в вас верю. Мы с Чингой не виделись очень давно. Если вдруг сболтнете лишнего, валите все на старость и долгое пребывание в одном доме с кучей детей — он поймет и оценит.
Вниз мимо них проскакала куница, по дороге взметнув пышные юбки Лукреции.
— Кстати, а откуда все-таки эта куница?
— Вот и для вас нашлась задачка, Вольга. Догадайтесь сами, я в вас верю, — не осталась в долгу баронесса. — Если не получится, сошлитесь на старость и долгое пребывание в доме, полном детей.
— Вы не можете со мной так поступить, — притворно взмолился волшебник, — мне же надо как-то отчитываться перед проверяющим.
— О чем ты там собрался отчитываться перед проверяющим? — раздался бодрый голос из трапезной, у дверей которой они уже оказались.
— Обо всем! — с самой широкой и честной улыбкой, на которую был способен, ответил хозяин дома.
— Я так и подумал, — прищурился Чингис, выглядывая из проема. — Не представишь меня даме? Наше утреннее знакомство вышло скомканным.
— Скорее слишком близким, — поправила его баронесса, игриво постукивая тростью по полу.
— Леди Лукреция приглашена мной для обустройства нашего хранилища, — преподнес другу старую ложь на новом блюде Вольга.
Тем временем пожилая дама гадала, будут ли воспитанники этого дома настолько лояльны, чтобы держать язык за зубами, не упоминая об истинной цели ее присутствия.
— Целая леди! — поцокал языком Чингис. — Хранительница картотек и повелительница каталогов.
— Царица забытых реликвий и королева алфавитного порядка, — протянула ему свою руку Лукреция.
Гость вежливо наклонился к ее запястью и изобразил в сантиметре от пергаментной кожи поцелуй.
«Ну что ж, по крайней мере, хоть кто-то в этом доме будет знаком с этикетом помимо меня», — невольно подумала аристократка.
Чингис только укрепил ее надежды, отодвинув в столовой перед пожилой леди стул. Сам уселся напротив, скрестив под подбородком удивительно длинные и тонкие пальцы с крупными продолговатыми ногтями.
— Итак, — медовым голосом проговорил он.
— Итак? — насторожилась баронесса.
— Когда Вольга подписал с вами договор найма? На какой срок и с каким гонораром? Каков перечень ваших обязанностей?
Словно стрелы из тугого лука летели вопросы в Лукрецию, пока проверяющий доставал из кармана стопочку прошитых листов и грифельный карандаш.
Но на Лукреции была броня, сплетенная из правил хорошего тона.
— Молодой человек, в этом доме за едой деловые вопросы не обсуждают, — сказала аристократка, невозмутимо поглаживая куницу, пристроившуюся у нее на коленях.
Вольга, сидевший по правую руку, как мальчишка за спиной у строгой учительницы, показал другу язык. Чингис нахмурился, но листы не спрятал, а положил рядом с собой на стол, чтобы тут же схватить их, когда в комнату вошла Морошка с блюдом, полным пышных оладий.
— Так-так-так, и часто воспитанники готовят еду? Жалобы были? Отравления, может быть?
На лице у дотоле дружелюбной девчушки появилось такое выражение, будто она вот-вот перевернет тарелку с оладьями проверяющему на голову.
— Вы вовремя пришли, — прокомментировала Надира, которая к тому времени единственная из воспитанников, кроме Морошки, спустилась к завтраку. — Я, конечно, не занимаюсь проклятиями, но еще немного — и начну.
— Да-да-да, — серьезно закивал головой Чингис, перелистывая свои записи. — Вольга, я уже успел поставить тебе минус за воспитание.
Баронесса подняла бровь и посмотрела на хозяина дома.
— Друзья, говорите?
В этот момент у двери раздался какой-то полурык-полувскрик, и все обернулись.
— У тебя… моя… куница… — угрожающе и с расстановкой произнесла Нина, видимо только-только вошедшая в дом. Девочка, к молчаливому изумлению Чингиса, судорожно хватающего карандаш, была босая и растрепанная.
Но баронессу было проще возмутить, чем напугать.
— Во-первых, не «у тебя», а «у вас». Во-вторых, строго говоря, она вовсе не у меня. — Лукреция спокойно сделала глоток чаю из чашки, заботливо принесенной Морошкой.
— Иди ко мне, — приказала девочка совсем не детским голосом, и призыв был обращен отнюдь не к аристократке.
Куница, вместо того чтобы повиноваться, обеспокоенно повертела головой и спряталась на коленях у пожилой дамы.
— Вольга, что здесь… — начал было Чингис, но был перебит все менее человеческим голосом волшебницы.
— Что… ты… с ней… сделала?
— Ничего. — Баронесса снова глотнула чаю.
— Вольга, ты не хочешь вмешаться? — Кажется, волшебный ревизор был единственным, кто понимал, что ситуация выходит за рамки обычного застольного спора.
— Сейчас ты у меня заговоришь, — мрачно пообещала Нина. В ее глазах промелькнул желтоватый отблеск осенних листьев, запахло мокрыми травами и влажной землей.
