— Так он с городскими девчонками все гуляет, — пожала хрупкими плечами девушка.
— Никогда бы не заподозрила, что Белонике интересен Ратко, — деликатно сказала Лукреция и удостоилась взгляда, который говорил, что юная волшебница начинает сомневаться в своем решении поделиться домашними секретами.
— Она не за Ратко переживает, ему-то что, а за девчонок этих.
— Почему?
— С ее мамкой тоже вот так кто-то погулял, а потом не женился. Белка полдетства впроголодь провела, белье за копейки в богатых домах стирала. Как мамка померла, так в батрачки подалась. Олег забрал ее оттуда худющей замарашкой.
Лукреции было не до сочувствия, она что-то спешно прикидывала и примеряла в уме. Вот почему Белоника так тянется к красивым и дорогим вещам, вот откуда пощечина во время Солнцеворота… Но в то же время перед баронессой открылась область доселе не изведанная и халатно не обдуманная: у всех этих детей где-то были родители. И впрямь глупо было полагать, что Вольга насобирал своих воспитанников в лесу. Ну, пожалуй, всех, кроме Нины.
— А что с родителями других? — поспешила восполнить непростительный пробел теряющая хватку интриганка.
— У Морошки десять братьев и сестер, — начала методично перечислять Надира. — Родители с радостью отдали ее на воспитание Олегу, не дожидаясь, пока подрастет. Но не забывают, иногда сами приезжают, но чаще она к ним. У Ждана с Ниной тоже вроде как нормальная семья, вот только когда Олег поехал за Жданом, их односельчане чуть бунт не подняли, чтоб он и сестричку с собой прихватил, а то, дескать, без старшего брата совсем в лесу распояшется. Ратко, того, наоборот, отец с братьями едва ли с боем не отдавали. Все поверить не могли, что их надежа и опора, первый парень на деревне — и вдруг волшебник. Он чуть амбар им не спалил, тогда только выпустили. Буреслав у нас единственный знатного рода: третий сын боярина, правда ни к воинским занятиям, ни к наукам неспособный. Думал боярин, хоть волшебник из него выйдет, но и тут пока не сложилось.
Словно в подтверждение этих слов снизу раздался грохот падающей посуды и возмущенный голос Морошки:
— Ты как люди — бери руками и неси! Кто тебя надоумил с тарелками перемещаться?
Тут, видимо, последовал злорадный ответ Буреслава, потому что Ягодка вещала, уже адресуясь наверх, в столовую:
— Ждан, ты с такими советами будешь ужинать на конюшне вместе с лошадьми!
Истинный виновник происшествия мирно подремывал между баронессой и Надирой.
Лукреция в который раз задумалась: мог ли Вольга взять в дом обычного мальчишку, если тот, как теперь выяснилось, был боярским сыном?
— А остальные? — подтолкнула пожилая дама остановившуюся рассказчицу.
— Весень путешествовал вместе с бродячим цирком и родителей своих не помнит…
— А ты?
— А меня ата легко сюда отпустил: замуж волшебницу не выдашь, калым не возьмешь. Только сказал не возвращаться, обратно не примет.
— Лель? — поспешила назвать последнее оставшееся имя Лукреция.
Смуглые щеки загрустившей девушки вдруг окрасились румянцем.
— Не знаю. Он о себе ничего никому не рассказывает.
Тихой, одетой в меховую зимнюю шубу кошкой кралась ночь под окнами дома на Калиновой улице, встряхивала шкурой, трогала тяжелые еловые лапы, засыпала дорожки легкими крупинками снега. Уже закончен ужин, унесена посуда, но не все обитатели спешили расходиться по комнатам: пахло чаем и воспоминаниями о лете, кто-то склонился над книжкой, кто-то над вышивкой или починкой пришедших в негодность вещей. Перед камином расчесывала золотой поток влажных волос Белоника. Широкий гребень в ее руках с ленивой грацией ходил вниз и вверх. Напевала что-то грустное Надира, у нее был глубокий красивый голос и недетская печаль в словах. Лукреция прикрыла отяжелевшие веки, но все равно посматривала на ребят из-под ресниц, будто выжидала чего-то.
— Баронесса, а вы были красивой? — вдруг спросил Ждан, видно, сохранились еще в его долговязом организме какие-то спиртные пары, не перебитые плотным ужином.
— А какое это имеет значение? — подняла брови Лукреция, не понимая, почему всех так интересует этот вопрос.
— Большое, — мрачно подвела итог Надира, косясь на Белонику, которая одним только видом своих прекрасных волос притягивала к себе все мужские и мальчишеские взгляды в столовой.
— Абсолютно никакого, — отрезала пожилая леди. — Красавица — это движение, поступь и поворот головы, взгляд, взмах рукой, а уж потом внешность. Мужчин очень легко обвести вокруг пальца.
— Хотите сказать, что если я буду вести себя так же, как она… — Надира указала на соперницу.
— То все будут обращать внимание на тебя, а не на нее, — закончила баронесса.
— Почему?
— Просто потому, что твоя внешность более необычна для этих краев. — Лукреция замялась, подбирая слова, которые допустимо было бы вложить в уши молодой девушке, потом плюнула на эту затею. — А мужчины в любой стране питают склонность к экзотике. Хотят владеть тем, чего нет у других.
— Это как купить арабского скакуна? — спросил Ждан, меряющий все ценности в мире в животном эквиваленте.
— Только ты можешь сравнивать женщин и лошадей, — срезала его Надира.
Баронесса усмехнулась.
— О, моя дорогая, скоро ты поймешь, что подавляющее большинство не видит тут разницы.
Надира задумчиво переложила черные косы с одного плеча на другое, скосила темный глаз на Леля, проверяя реакцию. Не только не заметив никакого интереса, но и обнаружив, что объект, для которого предназначалось представление, встал и вышел из комнаты, девушка надулась и с обидой посмотрела на Лукрецию. Той было уже не до обучения молодых девиц тонкостям кокетства — настал ее черед ловить представившийся шанс.
Баронесса поднялась со своего места и, пожелав всем спокойной ночи, вышла из столовой. Для пожилых леди время позднее, а вот более молодая Лана вполне могла еще погулять по дому.
Я смотрела в зеркало и благодарила судьбу за то, что память моя не была ни старческой, ни девичьей, а то бы мучилась сейчас, пытаясь мысленно воссоздать, какую сторону моего тонкого личика Вольга умудрился подставить под удар здоровенного головореза. А так, предусмотрительно купив у лекаря запас пахучей мази для заживления ран (якобы с намерением благородно мазать ею своих воинственных спутников), я обеспечила себе защиту от подозрений в способности к скоростной регенерации тканей. Зеленая плотная субстанция прекрасно легла на левую сторону моей скулы и щеки — наличие или, в моем случае, полное отсутствие под ней ссадин было незаметно. Главное, не даваться в руки Весеню.
Я, не таясь, вышла из комнаты баронессы. Что я там делала? Конечно же зашла попросить мазь! Пусть кто-нибудь, глядя на зеленые разводы на моем лице, попробует в этом усомниться.
