Отсчитав три двери от своей, я остановилась и впервые с момента своего приезда задумалась об одном очень странном обстоятельстве: по всему выходило, что площадь второго этажа дома была чуть ли не в два раза больше площади первого. Иначе как бы тут нашлось по комнате для воспитателя, каждого воспитанника, да еще двух гостей? Снаружи на этот архитектурный казус не намекала ни одна деталь. Что там Вольга говорил о волшебстве Белоники? Волшебство пространства и формы? Нет, не так — пространства и материи.
Четвертая дверь должна была вести в комнату Леля. Я деликатно постучалась. Никакого ответа. Пришлось подать голос, хотя меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то застал Лану скребущейся в дверь к «принцу крови».
— Лель! — Кричать шепотом абсолютно бессмысленно, но толика тяги к бессмысленному есть в любом человеке.
— Нет его, — сказал позади меня совершенно другой голос.
Одна здоровенная рука зажала мне рот, вторая перехватила поперек талии и втащила в соседнюю дверь. Я попыталась брыкаться, но момент, чтобы вырваться, был уже потерян, оставалось только успокоиться и ждать следующего.
Ратко (а это был именно он, больше некому) перенес меня в свою комнату и сгрузил на широкое, жесткое, с деревянными подлокотниками кресло. Вот тут я могла бы неожиданно пнуть его под коленную чашечку, но снова упустила момент, так и не успев принять решение — вырываться или смотреть, что будет дальше.
Непривычно хмурый богатырь наклонился надо мной, придавливая мои ладони к подлокотникам кресла. Кисти рук вдруг обожгло ледяным холодом, я попыталась их отдернуть, вытащить, но мускулы, насмерть примороженные к дереву, почему-то не слушались. Вот и все — теперь даже хитрый удар в коленную чашечку не спасет.
— Я буду кричать, — пообещала я, стараясь поймать взгляд Ратко, но великан не смотрел в глаза.
— Кричи, если сможешь, — сказал он и положил ладонь мне на горло, но, вопреки всем ожиданиям, не для того, чтобы задушить. Я снова почувствовала резкий укол холода.
— Что ты делаешь? — Неожиданно мой голос стал скрежещущим и хриплым, как будто после только что перенесенной ангины.
— Выполняю Олегово задание. — Ратко отнял руку от моего горла и впервые посмотрел в глаза. Но это был уже не взгляд веселого парня, перебрасывающегося шутками с девчатами на речке, поселилось в нем нечто темное и решительное. — Мне очень нужно уйти из этого дома… Меня ждут… Тебе придется признаться, кто ты, чтобы я снял заклятие.
— Это против правил, — прохрипела я.
— Будет против правил, если ты расскажешь Вольге, но ты ведь не расскажешь? — Гигант направил на меня указательный палец. — Не расскажешь?!
— Что мне помешает? — отважилась я.
— Благоразумие. — На кончике пальца, поднесенного совсем близко к моему лицу, вспыхнул язычок пламени. — Кто ты такая? Каков твой настоящий облик?
— Не скажу.
Лицо Ратко стало страшным в отблесках танцующего света. Его указательный палец подвинулся еще ближе, так что я вынуждена была откинуться на спинку кресла — от руки волшебника шел самый настоящий жар, как от внезапно вспыхнувшего огня.
— Подумай, — прорычал мой похититель, и пламя заплясало в опасной близости от моих глаз.
Глава 20
КНЯЖИЧ
— Жги, — прохрипела я и зажмурилась.
Жар приблизился к моему лицу, а затем вдруг отступил.
Я осторожно открыла глаза. Опыт опытом, но, когда твоя храбрость основывается на портрете, составленном за пару дней весьма поверхностного знакомства, риск ощущается в непередаваемых оттенках.
Ратко сидел на полу напротив меня, опустив лицо в огромные ладони, и едва заметно раскачивался.
— Не станешь жечь? — на всякий случай спросила я.
Он отнял руки от лица: взгляд волшебника больше не казался ни угрожающим, ни темным. Я вдруг увидела растерянного юношу, который прятался в этом большом и сильном теле, прежде не позволявшем мне рассматривать Ратко как ребенка, которому может потребоваться моя или чья-то еще помощь.
— Прости, прости, прости… — начал быстро наговаривать великан. — Я не знаю, что на меня нашло… Это все неправильно…
Он встал и в одно прикосновение освободил мои кисти от сковывавшего их холода. Я потрясла руками, проверяя, не потеряли ли конечности подвижность.
— Что у тебя случилось? — прохрипела я, задавая вопрос, ответ на который уже знала, затем поморщилась и указала на свое горло.
— Прости, — снова пробормотал Ратко, коснулся моей шеи, но через секунду помотал головой. — Прости, с этим теперь только к Весеню.
Ну конечно, ломать не строить!
— Тогда прекращай извиняться и наслаждайся звуками. — Будь мой облик хоть на пять лет старше, в хрипотцу можно было бы добавить чувственности и вышло бы славно, а так оставалось только давить на жалость. — Так что там у тебя стряслось?
Богатырь посмотрел на меня растерянно, на секунду позабыв о самобичевании.
— Разве ты не должна сейчас пойти и пожаловаться Олегу?
— Что должна, а что нет, это я и без тебя решу. Рассказывай, — уже потребовала я.
— Нельзя мне здесь больше оставаться… Нюта замуж за другого собралась. — Ратко снова закрыл лицо руками.
— Это та девушка, которую я видела с тобой на Солнцевороте?
Богатырь опустил руки и горестно кивнул.
— Любишь ее?
Снова кивок.
— Что угодно для нее сделаю, лишь бы моя была! — с неожиданной страстью и горячностью воскликнул парень.
Вот тебе и ветреный гуляка! В который раз убеждаюсь, что слухи и наговоры надо просеивать через мелкое сито.
— Тогда почему не расскажешь Олегу и не уйдешь из этого дома?
Богатырь начал смеяться, и я на секунду испугалась, что этот смех перерастет в истерику.
— Ты до сих пор так и не поняла? Мы не можем просто так уйти отсюда! Все, кто сюда попал, останутся до тех пор, пока не отпустит Олег.
— Так я и говорю, расскажи ему, — действительно не поняла я.
— Не отпустит, — покачал головой Ратко.
— Но почему?
— Я здесь давно, и он выпускает только тех, кто точно знает, что будет делать со своим волшебством. А я не знаю. — Волшебник снова посмотрел на меня извиняющимся взором. — Я только сейчас понял: даже если бы ты мне рассказала, кто ты, мне бы не помогло. Вся эта проверка только предлог, чтобы посмотреть, как мы себя поведем.
Да, надо признать, в сообразительности ему не откажешь… а Вольге в коварстве.
— Как так не знаешь? — удивилась я. — С огнем и холодом можно столько всего сотворить!
— Ну на что я гожусь? Лед на речке топить? Даже палач или пыточных дел мастер из меня не выйдет!
