Буреслав ухватил меня покрепче, кустистые брови на его лице заходили вверх и вниз, словно производя какую-то тонкую настройку, затем остановились, и он прикрыл веки.
— Глаза закрой.
— Ага, — откликнулась я, готовясь с серьезным видом постоять несколько минут, а потом сказать ему что-нибудь жизнеутверждающее о цели, пути и приложенных стараниях.
Действительно вроде бы ничего не происходило… вот только в какой-то момент вдоль моего позвоночника прошел подозрительный холодок, заставивший меня призадуматься.
— Видала?!
И в этот раз я конечно же тоже ничего не «видала», но кое-какие мысли у меня появились.
— А ты только себя раньше пытался переместить?
— Конечно, кого же еще?
— Почему?
— Ну дак это же здорово — был здесь, а через секунду там! — объяснил непонятливой волшебник.
Я потянулась и сорвала ягоду с еще не успевшей осыпаться рябины, присела, положила красный шарик в пушистый снег, а затем повернулась к Буреславу.
— А ягодку сдвинуть сможешь?
— Смогу, конечно, только скучно это… Тебе зачем?
— Интересно.
Мальчишка снова подвигал бровями и уставился на ягоду. Всего момент, но красный кругляшок вроде как дрогнул. Я придвинула лицо поближе — так и есть! Казалось бы, рябинина лежала на прежнем месте, но если внимательно присмотреться, то рядом с ней в снегу осталась небольшая вмятина от ее предыдущего положения.
— Это здорово! — закричала я и в восторге хлопнула Буреслава по плечу. — У тебя получилось!
Парень смутился и даже слегка заалел, видно, нечасто ему приходилось слышать похвалу.
— Я же говорил…
— А почему ты не тренируешься сначала на мелких предметах? — недоуменно поинтересовалась я. Все эти попытки юного волшебника переместиться из одной комнаты в другую казались теперь еще большим бредом. Немудрено, что над ним смеются.
— Да кому это интересно?
— Силачей на ярмарках видел?
Буреслав недоуменно кивнул.
— Ага, один у нас в прошлом году лошадь поднял и по кругу пронес.
— Думаешь, он сразу с лошадей начал?
Мальчишка усмехнулся:
— Нет, конечно, кто ж сразу за лошадь хватается? Гирьки там есть всякие…
— А вот ты, выходит, хватаешься, — захихикала я. — И не просто хватаешься, а пытаешься с ней на плечах прыгать через забор!
Волшебник обиделся, натянул шапку пониже на насупленные брови и, схватив меня за рукав, потащил дальше по дорожке.
— Сама ты лошадь. Больно умные все стали. Куда деваться от советов. Вот уйду отсюда…
— И куда пойдешь? — скептически протянула я.
— Найду известного волшебника Путяту — он-то мастер перемещаться, его советы не чета вашим будут.
— Да как же ты его найдешь, если он все время перемещается?
— Не твоего ума дело.
Конечно, куда мне до великих северных волшебников!
Я и без того уже узнала и увидела все, что мне нужно, поэтому на сей раз решила проглотить сарказм и повременить с дальнейшими вопросами. Покорно перешла вслед за Буреславом мостик, ведущий к городу, а затем молча плелась за ним по улицам, стараясь лишь повнимательнее смотреть себе под ноги, чтобы ненароком не поскользнуться.
Но тут вдруг по обеим сторонам стали попадаться все знакомые дома. Мы подошли к перекрестку. Из окошка в домике напротив смотрела старушка в голубом платке… От неожиданности я замерла и позволила Буреславу опередить меня на несколько шагов.
— Идем, ну чего ты встала? — Мальчишка вернулся и схватил меня за руку.
Вот сейчас бы вырваться да бежать обратно к дому со всех ног. Но стоило ли выдавать подстроенную ловушку так легко? Что там Вольга говорил об этом артефакте? Спутанные дороги? Пожалуй, мне по силам это пережить. В крайнем случае позвать своего нанимателя на помощь всегда успею.
Я поддалась и пошла вслед за Буреславом на перекресток, где было зарыто волшебное веретено.
Глава 23
ВЕРЕТЕНО
Жизнь научила меня, что чудесных совпадений не бывает. Случайно ли Буреслав ведет меня по этому перекрестку? Вряд ли. За ночь снега навалило предостаточно, но то место на обочине, где зарыто веретено, я представляла себе вполне отчетливо и не спускала глаз со своего коварного спутника. Наверное, наивно было предполагать, что юный волшебник сейчас начнет разрывать сугроб, а затем и мерзлую землю, причем голыми руками.
Когда, проходя мимо заветного места, Буреслав как бы невзначай махнул рукой, мои подозрения, носившие раньше лишь логический характер, не подкрепленный более-менее вескими уликами, начали обрастать фактическими подтверждениями. Оставался лишь один небольшой нюанс, который требовал уточнения, и можно было идти к Вольге сдавать дело.
Этой мыслью я отвлеклась всего на секунду, но, когда вновь оглянулась по сторонам, перекрестка уже не было — впереди маячил крепкий забор какого-то очень зажиточного двора. За резными затейливыми воротами с выкрашенными в красный коньками пестрели крытые цветной черепицей крыши, ржали кони, слышались людские голоса.
Увидев этот дом, Буреслав резко остановился, будто чего-то испугавшись.
— Иди ты первая, — взволнованно сказал мальчишка.
— То есть мне не показалось, что еще секунду назад улица была другой? — несколько саркастически произнесла я. Не удержалась.
— Не болтай, иди давай! — Мальчишка потянул меня за рукав.
— И не подумаю. — Я надменно прожгла его взглядом. — С места не сдвинусь, пока не расскажешь, что здесь происходит!
Ворота богатого двора растворились и выпустили на улицу тройку черных лошадей, запряженных в расписные сани. Вороные сверкали на солнце гладкими шелковыми боками, встряхивали расчесанной и заплетенной атласными лентами гривой. В широких открытых санях на бархатных сиденьях, укрытое пушистыми мехами, сидело разодетое семейство: круглотелый, густобородый отец, нарумяненная мать в жемчужной кике и трое сыновей-погодков.
Я залюбовалась, пока профессиональное зрение не сфокусировалось на младшем из мальчиков…
— Это же… — Я с удивлением посмотрела на Буреслава. — Это ты!
Подросток сжался и повторил уже не таким уверенным тоном:
— Пожалуйста, иди вперед.
Но я уже твердо решила не двигаться с места, пока не разберусь, что здесь происходит. Спутанные дороги, говорите, господа волшебники? Если мы и заблудились, то никак не в городе, а уж скорее во времени. Этот мальчик в санях был явно младше Буреслава, стоявшего рядом, но примечательные брови — две черные лохматые гусеницы, невесть как оказавшиеся на человеческом лице, — не узнать невозможно.
