— С его видом волшебства нельзя.
У Ратко тоже возник вопрос, только совсем другого свойства.
— Да как же я его надену? — Он указал взглядом на самый крупный браслет, и всем стало понятно, что тот ковался вовсе не для богатырской ручищи.
Вольга смущенно потрогал свое запястье, которое было в полтора раза тоньше, чем у воспитанника.
— Дайте мне, — встала с места Белоника, глаза ее снова влажно посверкивали.
Воспитатель протянул девушке серебряный браслет. Волшебница взялась за него обеими руками и легонько развела в стороны: на глазах у присутствующих украшение стало шире, не потеряв своей идеально круглой формы.
— Теперь впору?
Богатырь примерил, рука и вправду прошла свободно.
— В самый раз! Спасибо. Всю жизнь носить буду, тебя вспоминать.
— Тогда, на Солнцевороте…
— И за это тоже спасибо, — улыбнулся Ратко. — Если бы не ты, может быть, еще и не решился бы.
Глава 25
СВАТЫ
Когда день перевалил за середину, Лукреция начала собирать вещи. Хорошо бы было выехать уже следующим утром, да пораньше — путь предстоял неблизкий.
Укладывая платья, многие из которых оказались так и не надетыми ни разу благодаря волшебному артефакту, раздобытому в хранилище, аристократка лукаво гадала: не разрешит ли Вольга забрать с собой брошь? В конце концов, с его проблемой она справилась в рекордно короткий срок. Сложно поверить, но прошло всего несколько дней, показавшихся баронессе целой жизнью. А ведь до этого время летело с пугающей стремительностью — только успевай отсчитывать годы, но здесь, на севере, вдруг неожиданно притормозило.
В дверь постучали.
— Войдите, — разрешила Лукреция, с ловкостью карточного шулера пряча один из предметов интимного туалета между аккуратно сложенных платьев.
Вошла целая делегация: Ратко, Вольга, Белоника, Весень и Лель, из дверного проема выглядывали Морошка со Жданом. Между ног посетителей юркой молнией скользнула куница и тут же попыталась залезть баронессе на плечо.
— Что, нагулялся, предатель? — спросила пожилая дама, подсаживая зверька. — А то все Лель да Лель.
Куница несколько раз возмущенно пискнула, но потом притихла на плече баронессы.
— У нас проблемы! — торжественно произнес Вольга.
— А мне казалось, я буквально пару часов назад разрешила их все, — деликатно засмеялась Лукреция. — Когда вы успели нахватать новых?
— Как вы уже успели заметить, я в этом специалист, да еще специалист преподающий. — Волшебник слегка поклонился.
— Свататься решили ехать после заката, — сказал немного смущенный, но очень довольный Ратко.
— Поезжайте. Зачем тянуть? — одобрила Лукреция, все еще не понимая, с какой целью ей сообщают об этом в такой торжественной обстановке и где же здесь проблема.
— Вы должны поехать с нами, — безапелляционно заявил Вольга.
— Но я имею очень смутные представления о том, как на Севере происходит сватовство!
— Мы тоже. Поэтому и просим: вам, как иностранке, все простят, — невозмутимо пояснил воспитатель.
— Вам как волшебнику тоже, — парировала Лукреция.
— Ну а нам вместе простят гораздо больше. Вы только послушайте, что они несут!
— Я точно помню, что там было что-то о птичках и рыбках, — возмущенно откликнулась стоящая у двери Морошка. Похоже, спор длился уже довольно давно.
— А я слышала, как говорили про колечко и сваечку, — без излишнего напора сообщила Белоника и почему-то слегка порозовела.
— Птички мне больше нравятся, — высказал свое мнение Ждан. — Точно сваечка, а не сучок?
— Сам ты сучок, — беззлобно ответил Ратко.
Вольга многозначительно посмотрел на баронессу:
— Не думайте, что я разбираюсь в этом лучше.
Лукреция вздохнула: придется выручать, а то уедешь — и думай потом, не остался ли бедный Ратко без своей Нюты. Не такая уж мудреная наука это сватовство — справиться можно.
— Бабушку, бабушку мне не помните! — кричал с облучка всерьез обеспокоенный Ждан.
Сваты грузились в празднично украшенные сани.
— Я тебе дам бабушку, — добродушно, больше для виду, ворчала Лукреция, усаживаясь поудобнее между Весенем и Вольгой. Лишь сейчас она стала понимать, насколько сильно будет скучать по вихрастому обормоту.
Напротив уже сидели Белоника, Лель и виновник переполоха — Ратко. В ногах лежала пухлая сума с подарками. Пахло недавно срезанными хвойными ветвями, юные волшебники искусно переплели их по бокам саней, украсив ярко-красными гроздьями рябины. Блестели и позвякивали колокольчики на сбруе двух ладных лошадок. Вечер сулил ясную и тихую ночь.
Идиллия нарушилась внезапным треском и появлением на дороге, прямо перед санями, трех человеческих фигур. Лошади испуганно заржали и непременно взвились бы на дыбы, если бы один из появившихся тут же не прыгнул вперед и не схватил взбудораженных животных под уздцы.
— Ох ты, святы! Не рассчитал! Тише, тише, — послышался густой незнакомый голос.
Ждан поднес фонарь ближе к лицу незнакомца, и все увидели крепкого мужчину с густой черной бородой, лохматыми полуседыми бровями и золотой серьгой в ухе. Одет он был не по-зимнему: ни куртки, ни полушубка на нем не было, голову прикрывал повязанный странным образом цветастый платок.
— Ты кто такой? — враждебно спросил вихрастый, готовый, если понадобится, запустить в незнакомца фонарем.
Тут на свет вышли двое других, и оказалось, что это Чингис с Буреславом. Все немного расслабились.
— Вы же за булавой отправились, — недоуменно сказал Вольга.
— Так вот она, — внезапно ответил за них бородатый незнакомец и снял с пояса грозное оружие.
Когда Лукреция просила Чингиса помочь незадачливому перемещателю, она имела в виду следующее: взять Буреслава, поисковик и найти-таки, куда девалась та злосчастная булава, благодаря которой впервые обнаружились способности юного волшебника. Фальшивый проверяющий с энтузиазмом принялся за дело. Едва он понял, что от него потребуется и какие приключения это сулит, подхватил воодушевленного воспитанника и в мгновение ока унесся на ветре за горизонт. Судя по всему, путешествие увенчалось успехом, только вот кто этот бородач, который прилагался к артефакту?
— Это мой дед! — гордо заорал Буреслав, не дотерпев до того момента, когда кто-нибудь все же сподобится задать интересовавший всех вопрос.
— Дед? — недоуменно моргнул Вольга, привставая в санях, чтобы получше рассмотреть незнакомца. — Но он же…
— Умер? Для своих оголтелых родственников очень даже может быть, для себя самого живее всех живых, — ничуть не смущаясь, заявил бородач. Затем обошел сани и протянул руку воспитателю волшебников. — Драгомир.
