Ноэми посмотрела ему в глаза:
— Ты действительно в это поверил?
— Я привык, что они постоянно меня преследуют, и, вероятно, стал слишком небрежным. Мне жаль, что я втянул тебя во все это.
Помолчав, она ответила:
— Ты не виноват.
— Ты наверняка изменишь свое мнение, когда я покажу тебе вот это. — Он вытащил свой телефон из кармана.
— Что это? — Она взволнованно посмотрела на него.
Он показал ей заголовок статьи: «Наследный принц станет папочкой!» Под заголовком была его фотография в бутике. У него за спиной стояла Ноэми; ее голова была повернута в сторону, а лицо частично скрыто. Лыжная шапочка и солнцезащитные очки прибавляли ей анонимности.
Под фотографией была надпись: «А кто же мамочка?»
Макс не удивился, увидев сегодняшние заголовки в газетах. Он не понимал только одного: почему личность Ноэми по-прежнему остается для журналистов загадкой.
Увидев заголовок и фотографию, Ноэми ахнула и сильнее побледнела. Потом она прочла статью, в которой кратко описывалась жизнь Макса и его возможное восхождение на престол.
За прошедшие годы папарацци написали о Максе кучу лживых статей. Согласно их заявлениям, он сбегал из страны, отрекался от трона и даже стал членом профессиональной рок-группы. Ни одна из статей не была близка к истине. Но сегодняшняя статья повлияет на его семью сильнее всего, поэтому он обязан немедленно вернуться в Останию.
Ноэми протянула ему телефон. Если раньше ее лицо было бледным, то теперь оно приобрело серый оттенок. А потом, не говоря ни слова, она выбежала из комнаты. Ее снова тошнило.
Макс напрягся от разочарования. Он не сумел позаботиться о матери своего ребенка. Разве ему удастся заботиться о целой нации?
Он решил, что Ноэми поедет с ним в Останию. Только там он сможет обеспечить ей безопасность и благополучие, и там они начнут строить планы на будущее.
Сердце Ноэми колотилось как сумасшедшее. После происшествия в бутике она поняла, что не сможет жить с Максом нормальной жизнью. Она — богатая наследница, а он — наследный принц. Это означает, что ни у кого из них не будет никакой приватности, ни сейчас, ни потом.
Она села на холодный плиточный пол в ванной комнате и прислонилась спиной к стене. Она справилась с тошнотой, то от стресса у нее разболелись голова и живот.
Послышался стук в дверь.
— Ноэми, как ты?
— Ты можешь войти.
Дверь медленно открылась. Макс стоял на пороге и хмурился.
— Ты плохо выглядишь, — заявил он.
— Спасибо. Именно это хотят услышать все женщины.
— Прости. Я хотел сказать…
— Я знаю, что ты хотел сказать. Я просто иронизирую.
Он подошел к шкафу, где лежали чистые полотенца, взял одно, сел рядом с ней и осторожно прижал полотенце, смоченное в холодной воде, к ее лбу.
— Может быть, это поможет, — сказал он.
Прохладное полотенце и близость Макса успокаивали Ноэми. Но внезапно ей в голову пришла тревожная мысль.
— Папарацци видели, что ты ехал ко мне?
Макс покачал головой:
— Ты думаешь, я бы стал так рисковать твоим спокойствием?
— Нет. Но они могли случайно тебя заметить.
— Они толпятся за воротами виллы, в которой я остановился. К счастью, там есть охрана. Один папарацци прокрался на территорию виллы, но его быстро поймали. Мне удалось приехать к тебе незамеченным на другой машине. Папарацци следят за моим внедорожником.
Она облегченно вздохнула:
— Спасибо. — Убрав полотенце ото лба, она встала. — Извини за беспокойство.
— Тебе не надо извиняться. Тебе сейчас нелегко. Ты беременна, а тебя достают папарацци.
— По крайней мере, они не знают, кто я.
— Пока.
— По-твоему, они не сдадутся, пока не узнают, с кем ты был в бутике?
Он кивнул.
— Они будут гоняться за нами, как голодные собаки за костью.
— Как ты можешь так жить? — Популярность Ноэми не могла сравниться с тем, что переживал Макс, за которым по пятам ходили журналисты.
Он откашлялся.
— Кто-то назовет мою известность привилегией. Я же считаю ее проклятием. Но, наблюдая за своим отцом, я знаю, что журналистов можно использовать во благо. Мне просто жаль, что ты оказалась в этой неприятной ситуации.
— И именно поэтому я должна от всего этого избавиться. — Она думала над своим решением всю ночь.
Сначала Макс ничего не сказал. Словно ему показалось, что он ослышался. Потом его глаза потемнели.
— Ты хочешь избавиться от нашего ребенка? — спросил он.
Она скрестила руки на груди:
— Как такое могло прийти тебе в голову?
Он потер затылок:
— А что я должен думать?
— Я просто хочу, чтобы ты ушел. Официально тебя ничто не связывает с этим ребенком. Я никому ничего не говорила.
— Но я его отец. — Он поджал губы, и его подбородок дрогнул.
Она отвернулась от Макса и прижала руки к прохладному граниту раковины.
— Если ты никому ничего не скажешь, никто не узнает. Каждый из нас пойдет своим путем.
Она видела его отражение в зеркале и понимала, что Макс недоволен ее заявлением. Ей тоже не хотелось расставаться с ним окончательно, но они должны быть реалистами.
Скандал не принесет пользы их ребенку. Ноэми не желала, чтобы люди указывали пальцем на их малыша и шептались. Она не хотела, чтобы папарацци прятались в кустах и выпрыгивали оттуда, пугая их сына или дочь. Она не желала, чтобы ее жизнь походила на цирковое представление.
— Приведи себя в порядок, — произнес Макс почти равнодушным тоном.
Она знала, что в глубине души он не такой спокойный или отрешенный. Но он отлично скрывал свои настоящие чувства.
Когда дверь ванной комнаты закрылась, Ноэми прижала руку к животу:
— Ну, малыш, похоже, я все испортила.
Глава 9
Ноэми хотела выбраться из той ситуации, в которой она оказалась.
Макс знал: она говорила о нежелании жить той жизнью, которая будет у нее с наследным принцем. Но, судя по всему, она не понимает, что ее ребенок — наследник Остании.
Они будут вместе, нравится ей это или нет.
Макс прошел на кухню, где взял немного крекеров и заварил чай. Он отнес все в гостиную и стал ждать Ноэми. Он должен немедленно вернуться в Останию, вместе с Ноэми.
Через несколько минут она пришла в гостиную.
