Она округлила глаза, увидев, как высоко стоит солнце, и отбросила простыни, готовая к тому, что Лео закатит истерику. Но потом вспомнила, что сегодня суббота, и он уже встал. Рано утром Санто тихо сказал ей, что покормит мальчика, а ей посоветовал спать дальше.
Джованна упала на спину на подушку и успокоилась, поняв, что ее сын под присмотром.
Она чувствовала себя уязвимой, вывернутой наизнанку после того, что было между ней и Санто. Ее переполняли эмоции. В прошлый раз, не выдержав напряжения, она сбежала. И это закончилось катастрофой.
На этот раз сбежать ей не удастся. Она посвятила себя новой жизни с Санто. Однажды она бросила его, отказавшись от всего замечательного, что могло между ними быть. Она позволила своим страхам и сомнениям разрушить все ее мечты.
У нее сдавило грудь. В глубине души ей хотелось быть прежней девчонкой, которая так много значила для Санто. Которая была для него светом в окошке. Ей было неприятно наблюдать за тем, как он меняет любовниц, и знать, что она никогда не станет для него единственной возлюбленной. Той, которую он выбрал за ее личные качества.
Но, вероятно, Джованна ошибалась.
Вчера вечером она рассказала ему о себе всю правду, но он нисколько не испугался. Даже глазом не моргнул. Он вел себя так, словно ему наплевать на ее прошлое. Но что произойдет, когда о ее браке с Санто заговорят во всеуслышание? Когда она станет для Санто помехой? Ведь все, о чем говорил Лаззеро, правда.
Однако она не знает, сожалеет ли Санто о своем решении. Хочется верить, что он не пожалеет. Ей будет неприятно, если все, что между ними было начиная с юношеской дружбы, разрушится из-за того, в какой семье она родилась и выросла.
Ее размышления прервали голоса и детский топот. Через мгновение Лео ворвался в спальню и прыгнул к ней в кровать.
— Мама! — закричал он, обнимая ее пухлыми руками. — Мы купили рогали!
— Рогалики, — поправил Санто, входя позади сына с контейнером с кофе из любимой кофейни Джованны и коричневым пакетом в руках. — Кстати, твой сын съел два рогалика. Он любит покушать, как и я.
Но по стройной фигуре Санто этого не скажешь. Сердце Джованны забилось чаще, как только она увидела мужа в футболке и облегающих темных джинсах.
— Соня, — упрекнул ее Лео и взъерошил ей волосы. — Мама устала?
Взгляды Санто и Джованны встретились над головой сына.
— Мама была занята ночью. Ей надо было поспать.
— Санто, — выдохнула она и взглядом приказала ему выбирать выражения.
— Что? — Санто поставил контейнер и пакет на тумбочку, уперся рукой в изголовье кровати, наклонил голову и неторопливо поцеловал Джованну в губы.
— Ты была… занята.
Лео, широко улыбаясь, наблюдал за ними.
— А если он кому-нибудь скажет об этом? — спросила она.
— Он забудет об этом примерно через минуту, — протянул ее муж.
Лео показал на свою футболку.
— Смотри, — с гордостью сказал он. — Они одинаковые.
Она посмотрела на одинаковые футболки сына и Санто.
— Вы ходили по магазинам? — спросила она.
Санто повел плечом.
— Он увидел футболку «Суперсоник» в витрине. У мальчика отличный вкус. По пути домой мы болтали о Джо Ди Маджо, — прибавил он. — Вернее, болтал я, а Лео гонялся за бабочкой. — Проведя кончиком большого пальца по ее подбородку, он промурлыкал: — А тебе пора вставать. У нас с тобой дела.
Она нахмурилась и взяла кофе с тумбочки.
— Сегодня суббота. — Она отпила кофе. — Что будем делать?
— Будем покупать дом. Мой агент позвонил сегодня утром. В Саутгемптоне только что выставили дом на продажу. Шикарный вид на океан. Дом быстро продадут.
Саутгемптон. Это было одно из ее любимых мест на земле. Она и мечтать не могла о том, чтобы жить там.
— Океан, — радостно произнес Лео. — Нам нужны лопаты.
В Саутгемптоне, расположенном на юго-восточной оконечности Саут-Форка Лонг-Айленда, уже более десяти лет жили знаменитые семейные династии. Его суровая красота привлекала известных промышленников, влиятельных финансистов Нью-Йорка, а также представителей высшего света Манхэттена. Летом его переполняли роскошные автомобили и люди в дизайнерских нарядах.
Дом, который агент показал им, находился всего в нескольких минутах ходьбы от главной улицы с галереями, ресторанами и магазинами. В конце улицы с высаженными по краям деревьями был выход на пляж. Великолепный дом в традиционном колониальном стиле имел пять спален и террасу, откуда можно было наблюдать потрясающие закаты.
Джованна обожала бурную океанскую атмосферу, высокие сводчатые потолки и массивные камины. Санто очень понравились прекрасно ухоженные теннисные корты, обширные патио в голубых тонах и бассейн у воды. Лео, как и ожидалось, пришел в восторг от океана и лодок.
— Тебе нравится, — заметил Санто, пока они стояли на террасе и осматривались, а агент по недвижимости показывал Лео пляж.
— Тебе тоже нравится, — ответила она. — Ты уже пускаешь слюни от теннисных кортов.
— И от возможности бегать по берегу по утрам. Ты будешь наслаждаться видом, а я, как обычно, тебя обгоню.
— Ты имеешь в виду, я тебя обгоню.
— Насколько я помню, — тихо произнес он, — тебе удалось это сделать только один раз. И только потому, что у меня болела нога.
Они купили дом. К тому времени, когда они вернулись в него вечером, Лео уже спал. Санто перенес его наверх в спальню и усадил на кровать, чтобы переодеть в пижаму.
— Хочу мою кровать, — произнес Лео, подняв руки, чтобы Санто снял с него футболку.
— Ты скоро в нее ляжешь, — сказал Санто, стаскивая с него футболку. — Суперменам надо надевать пижаму перед сном.
Нижняя губа Лео дрогнула.
— Хочу мою кровать.
Джованна посмотрела на сына. Она ждала того момента, когда Лео устанет от приключений и заскучает по тому, к чему привык.
— Теперь мы живем здесь, — мягко сказал Санто. — Ты сегодня видел голубую комнату. Помнишь ее? Она будет твоей. Мы сделаем из нее пещеру для супермена.
Лео покачал головой:
— Хочу мою комнату. Моих друзей. Хочу домой.
Санто пытался успокоить сына, но Лео слишком устал и переволновался. Он плакал и пинался руками и ногами, пока Санто старался надеть на него пижамные штаны. Вскоре мальчик закатил истерику.
Джованна взяла Лео у шокированного Санто. Мальчик, рыдая, прижался к ее груди.
— Я побуду с ним, — тихо сказала она Санто. — Он переутомился.
Санто приготовил себе эспрессо на кухне и решил ответить на пару срочных писем. Но он не мог сосредоточиться. Его потрясло, как неожиданно его радостный сын превратился в испуганного, несчастного мальчика, которого ему не удавалось утешить.
