Юстасу.
Благодарим за информацию о Рундштедте. С сыном все в порядке. Справедливы ли слухи о назначении Гиммлера главкомом группы армий «Висла»?
Центр.
Центр.
Благодарю за сообщение о сыне. Прошу информировать впредь… Никаких данных о назначении Гиммлера главкомом группы армий «Висла» не имею.
Юстас.
Юстасу.
Кто в рейхе занимается проблемой охраны тайны производства торпед для ВМФ новейших образцов?
Центр.
Центр.В связи с введением режима «особой секретности» перед началом наступления на Западном фронте выяснение такого рода вопроса связано с особой сложностью.
Юстас.
Юстасу.
Мы понимаем все сложности, связанные с выполнением этого задания.
Центр.
Центр.
После разгрома абвера адмирала Канариса, который занимался вопросами военного контршпионажа, охрану тайны производства торпед для ВМФ курирует разведка люфтваффе (Геринг) и местные отделы IV отдела РСХА (гестапо, Мюллер). По непроверенным данным, завод торпед расположен в районе Бремена. Шеф бременского отделения гестапо – СС бригаде-фюрер Шлегель. Часть материалов, которыми вы интересовались – о преступлениях нацистов, – достал, готов передать надежному связнику. Как сын?
Юстас.
Юстасу.
Связь получите 15 января 1945 года в обычном месте в 23.45.
Пароль и отзыв – прежние.
Центр.
51. ЧЕЛОВЕК СО СПЕЦИАЛЬНОСТЬЮ
Неделю Берг выжидал, что даст арденнское наступление. Если бы продвижение Модели и фон Рундштедта было стремительным и успешным, если бы он, грамотный военный разведчик, понял, что наступил действительно тот самый перелом в войне, о котором трубил Геббельс, тогда, решил он для себя, Коля и Вихрь будут переданы им гестапо. Берг понимал, что это, конечно же, рискованно со всех точек зрения. Но он устал, смертельно устал в своей игре и поэтому временами стал поддаваться не разуму, но чувству.
Все определилось окончательно, когда после победных кинохроник, в которых были показаны пленные янки и смеющиеся немецкие «панциргренадирен», после ликующих речей Геббельса и Штрайхера Бергу попалось обращение Моделя к своим войскам, где он писал: «Нам удалось расстроить запланированное противником наступление на нашу родину». Этого для Берга оказалось достаточным, чтобы разум подсказал ему: последняя попытка сорвалась. Это было наступление отчаяния, но не силы. Этого еще не поняли солдаты, полковник Берг это понял. И сразу вызвал своего агента, которому была присвоена кличка Отто. Этим агентом был Коля.
– Вот что, – сказал Берг, когда они вышли на улицу, – передайте своему шефу, чтобы он не появлялся в городе. Его фотография есть в гестапо, его очень ищут, равно как и вашу радистку.
– Откуда у гестапо может быть фотография моего шефа? – удивился Коля.
Берг быстро глянул на него и понял – все понял: он достаточно долго работал в контрразведке против русских, чтобы уяснить то положение, в котором очутился шеф русской группы.
– Устройте мне встречу с вашим шефом, – сказал он.
Берг рещил, что, побеседовав с глазу на глаз, он укрепит свои позиции на будущее – разведчики понимают великое умение продавать и покупать тайны друг друга.
– Хорошо, – сказал Коля. – Устрою.
– Теперь дальше… Мы получили кое-какие данные о том, что ваши готовят наступление. Вы не в курсе?
– Нет.
– Вы передали своим данные о защитном вале по Висле – Одеру?
– А что?
– Ничего. Интересуюсь. Как вышли снимки?
– Снимки получились хорошие.
– Не сердитесь на меня, но в данном случае положитесь на мой опыт: эти снимки надо переправить вашим. По радио такие сведения выглядят иначе.
– Вы что, хотите предложить свою кандидатуру для перехода линии фронта?
– Скажите, подозрительность – национальная черта русского характера или благоприобретенная? – хмуро спросил Берг.
– Вы имеете в виду бдительность, по-видимому, – улыбнулся Коля.
– Нет, я имею в виду подозрительность, именно подозрительность.
Коля остановился и сказал:
– Полковник, вы не замечали, как приятно скрипит снег под ногами?
– Что, что?!
– Ничего, – ответил Коля, – просто я впервые за всю войну заметил, как это прекрасно, когда снег скрипит под ногами.
– У вас плохо с обувью? Я могу выдать сапоги.
Коля снова улыбнулся.
– Нет, – ответил он, – сапоги у меня хорошие. Спасибо.
– Чему смеетесь?
– Просто так… Это у меня иногда бывает.
– Сколько вам лет?
– У нас год войны засчитывают за три.
– Мало.
– Сколько бы вы предложили?
– Год за столетие.
– Полковник, мне нужен Краух, – сказал Коля внезапно.
Полквартала они прошли молча. Город, словно чувствуя нечто приближающееся, был затаенным, бело-черным, как в трауре.
– Это сложно.
– Я понимаю.
– Когда он вам нужен?
– Он мне нужен сейчас.
– Это сложно…
– Откуда у вас данные о том, что мы готовим наступление?
– То есть?
– Что это: авиаразведка, тактическая разведка или это данные из центра?
– Данным из центра я приучил себя не очень-то верить.
– Почему?
– Фантазеров много. И потом, они все переворачивают с ног на голову: как решит фюрер, как он оценит объективные данные, так и будет считаться всеми остальными.
– Это хорошо…
– Да?
– Конечно.
– Очень хорошо… Из-за этого «хорошо» вы сейчас в Кракове и я работаю на вас.
– Даже если б фюрер не ставил данные с ног на голову, все равно мы были б здесь…
– Вы – тактичный человек.
– Потому что не сказал о вас?
– Конечно.
– Все равно подумал, – сказал Коля. – Если по правде…
– Знаете, высшая тактичность заключается в том, чтобы говорить не все, о чем думаешь.
– Это – тактичность современности. Мы хотим, чтобы в будущем высшая тактичность человека заключалась как раз в ином: что думаешь, то и говоришь.
