— А ты сам у него спроси, — отмахнулся Анарад.
Грошко вернулся скоро, к тому времени ливень ослаб немного, катилась промозглая зябь по плечам, собиралась в клетях холодом влажным. Конечно, далеко жрец уйти не мог, но только в такую сырость найти его сложно, да что там — невозможно: все дорожки развезло, лужами залило даже двор изрядно.
Одевшись, быстро пешими из детинца с тыльной стороны стен крепостных пошли в лес, скрывшись от глаз стражников, что сновали по вежам высоким. Зар вел через кущу вглубь. Мокрые потемневшие деревья обступали частоколом, пахло густо мхом, так, что голову кружило. В такую мокроту ни один зверь не высунется из норы, однако пара лосей мужчинам попались, от людей прочь бросались, проламывая голые кустарники — не догнать. А больше никто им на пути не попадался. Поднявшись по склону, продираясь через еловые лапы, глазам тут же открылось место недавнего ночлега.
Вротислав к костру прошел, прибитому дождем и уже давно потухшему, носом сапога выковырнул пепел с остатками сучьев.
— Утром еще горел. Шустрый заяц, успел уйти.
Анарад двинулся в сторону от очага, прошел средь скал замшелых, коричнево- зеленых — здесь было сложено из нарубленных топором еловых ветвей укрытие. Пригнув голову и согнувшись в поясе, Анарад внутрь скользнул — ничего не нашел, кроме устланной мягкой хвоей земли, и по вялости ее было видно, что ночевал он тут не одну ночь. Анарад вернулся мыслями к Агне — не встречалась ли она с ним? Ведь вчера князь выпустил ее из-под замка…
Княжич наружу выбрался.
— Надо в деревню спуститься, может, кто-то видел пришлого.
Покинув становище, спустились по крутому склону. Доль гладким атласным лоскутом огибала покатые холмы. Здесь — на возвышенном берегу — вырубать деревья стали давно. Россыпью торчали, как грибы, самые первые построенные осхарцами хижины, настолько старые, что кровли уж мхом зеленым покрылись — такие жилища сооружали не над землей, а вглубь выкапывали, потому пол был ниже линии земли, в таких всегда было мало света, но стены бревенчатые сохраняли много тепла. Дальше к вершине в ряд теснились обычные избы с хлевами да загонами для скота — уже не прятались в земле, чуть поодаль ставили совсем новые — работа сейчас приостановилась из-за дождей, хотя к первым морозам должны успеть крышу настелить.
Завидев приближавшихся мужчин, женщины с первого двора, что вывешивали на веревки стираные коврики, замерли. Зар отделился и к хозяйке подошел, здороваясь на ходу, две девицы, что помладше, заробев, взоры потупили, поглядывая исподволь на гостей редких. Женщина, ответив поклоном, тряпкой на них махнула, приводя в себя разом, стегнув легонько да хлестко, те подхватились да побежали в укрытие с глаз долой. Хозяйка избы за ними вслед пошла, все оборачиваясь — не случалось княжичей вблизи такой видеть. Долго ждать не пришлось — хозяин избы показался, из ворот выступая.
— Здравы будьте, — коснулся крепкой ладонью покатой груди мужчина русобородый, с густыми бровями, меж которых застыла суровая складка, вгляделись цепко глаза цвета прелой листвы в пришлых.
— И ты будь здрав, — отозвался Анарад. — Как величать тебя?
— Палотой кличут все.
— Хорошо, Палота, — шагнул к нему княжич, — скажи нам вот что, приходил ли вчера или ныне утром путник какой, или, может, видели что-то подозрительное?
Палота нахмурился, в землю поглядев перед ногами, складка над переносицей глубже стала. Пожал вдруг плечами.
— Нет, княжич, не видал и не слыхал. Путник к нам не захаживал никакой.
Тихий смешок вынудил Анарада глаза поднять — и сей миг девка за створкой ворот скрылась.
— Ты хорошо вспоминал, Палота? — подступил уже и Вротислав. — Может, кто из деревни что заприметил неладное? Поспрашивай.
— Да если бы заприметили, уж на слуху у всех было.
Анарад вернул на мужика взгляд — это верно, они бы уж точно в княжестве узнали бы давно о том.
— Разве только видели дым, вроде как клубился оттуда, — указал он в сторону кряжистого леса, откуда только что вышли мужчины.
Это и они теперь знают.
— Ладно, иди, Палота, — бросил Анарад хозяину двора, отпуская взгляд его. — А если увидишь что — обязательно извести.
Палота кивнул:
— Понял, княжич.
Анарад отступил, и уж очень хотелось поскорее вернуться в детинец да увидеться с Агной, и пусть теперь только попробует солгать о том, что не знала о том, что жрец был здесь. Пришел под самые стены. Она должна была его, по крайней мере, почувствовать и наверняка он подавал ей знаки. Только вот поговорить выйдет ли? Сегодня застолье широкое продолжится, и еще громче будет, чем вчера по случаю приезда Карутая в Збрутич.
Анарад все прокручивал в голове разговор с Найтаром. Если он говорил правду, то почему молчал, почему именно теперь решил заговорить об этом, ведь рано или поздно ему пришлось бы открыться. Нет, это его заявление не укладывалось в голове. Но теперь, когда догадки Вротислава подтвердились и жрец следует за княжной, значит, есть надежда поймать его и, как ни прискорбно признать, а отпустить сейчас княжну не может. Он должен разобраться со всем, что творится вокруг и с ним. Обязан.
Пока добрались до детинца уже стемнело. Дружинные избы гремели голосами, сновали по двору кмети, выходившие из душных и тесных горниц на улицу глотнуть свежего воздуха. Кто-то окликнул вернувшихся мужчин.
Анарад обернулся.
— Будь внимателен, — велел Зару, — заметишь что — доложи.
Тот кивнув и отступил, убегая к стражникам.
— Теперь Воймирко не сунется, раз заметили его, — выдохнул.
— Кто знает, на что он пойдет ради своей добычи — княжны Збрутича, — широко усмехнулся младший княжич.
Анарад фыркнул — все еще не укладывалось то в голове.
— Пойдем, а то ведь скоро спохватится князь, — ответил только.
Вместе с Вротиславом Анарад вошел в гридницу, где ныне пировали правители, распив уже, верно не одну чарку меда. Чад от съестного и коптящейся на вертелах снеди прямо на углях очага, что был вырыт посередине помещения и уложен камнями, почувствовался еще с ворот. Запах кислой браги да кваса собирал все больше народа под кровом, вышибая из груди воздух. Анарад предпочел бы сейчас покой, да трудно избежать посиделок — неуважительно к гостям, да и князь все равно бы позвал.
Найтар заметил вошедших сыновей сразу. Русна, сидящая подле него, тоже повернулась в сторону входа, уколов ледяным чужим взором. Анарад скользнул взглядом вдоль длинных столов, сдвинутых вместе, за которыми сидели по обе стороны многочисленные гости, даже старосты тут, и Дияр среди них, веселый и раскрасневшийся, Волеб рядом с князем — стена нерушимая. Но самые почетные здесь — ватага князя Карутая. Сам же правитель Збрутича восседал средь своих верных ближников: острозорких матерых воевод, а рядом с князем и дочка его. Анарад, сам того не ожидая, напрягся весь до каменной тверди. Агна сидела спокойно, смотрела будто бы перед собой, но в то же время за всеми наблюдала, взгляд ее растерянный застыл на вошедшем княжиче. Анарад даже издали увидел, как губы княжны сжались, и кровь от того пустилась по его жилам, горяча грудь и голову.
